По мнению Крячко, так это довольно практично, а в случае покупки новой машины – еще и предусмотрительно. Не сможет же он обе их домой пригнать, вот и перестраховывается. Делать поспешные выводы Крячко не стал, хоть и не отличался терпением и выдержкой. Не хотелось о плохом думать, и все. Настроение, однако, упало, после полученных от соседа новостей Стас уже жалел, что не предупредил друга о приезде. Глядишь, и не поехал бы в город один, дождался его приезда. Задним умом все крепки, да что с того толку?
И все же тревога не покидала Стаса. Виной тому была сумма наличности, озвученная Серегой. Для города сумма немалая, а уж для сельской местности – и вовсе целое состояние. Кто знает, сколько человек из поселка, так же, как и Серега, оказались в курсе финансовых операций Ольшевского? Услышал какой-нибудь алкаш или нарик о несметных богатствах в карманах фермера, подсел к нему в автобусе, «пропас» до города, а там по башке монтировкой тюкнул, денежки забрал, а самого Ольшевского в канаву сбросил. И лежит теперь Колян с пробитой головой и остывшим телом где-то в пригороде Воронежа. Когда еще какой-то случайный прохожий на него наткнется?
Думать об этом не хотелось, потому Стас решительно отбросил тревожные мысли, дав себе установку сперва добраться до хозяйства Ольшевского, а уж потом начинать беспокоиться по-настоящему.
Цех по переработке плодовых культур Крячко нашел быстро, помог местный житель, парнишка лет двадцати семи, с копной рыжих волос и плутоватым взглядом. Правда, не из альтруизма, а исключительно из корыстных побуждений. Оказалось, что им по пути, а так как Крячко ехал на машине, а рыжий парень шагал пешком, потому и вопрос заезжего водителя встретил с энтузиазмом. Загрузив тяжелые сумки в багажник, парень свалился на переднее сиденье и махнул рукой, показывая направление.
– На плодовку по делам или по личному вопросу? – деловито осведомился он, как только машина тронулась.
– По личному, – пряча улыбку, ответил Стас.
– К девкам? – бесцеремонно продолжил парень и сам же на свой вопрос ответил: – Не, непохоже, что к девкам.
– Это еще почему? – искренне удивился Крячко.
– Для таких, как вы, там девок нет. Вам ведь, небось, дамочек подавай. Чтоб маникюр-педикюр там всякий, челка на косой срез и титьки силиконовые, – окинув его деловитым взглядом, заявил парень.
– А ты, видать, по этим вопросам эксперт? – иронично улыбнулся Стас.
– А то! Я ведь на психолога учиться собираюсь. Психология личности – моя специализация.
– Ну, ты загнул! – Крячко еле сдержался, чтобы не рассмеяться парню в лицо. – Как тебя звать-то, психолог?
– Иван я, но, как отучусь, буду представляться Жаном. Так солиднее. Акцент, правда, пока не очень выходит, но я старательный. Научусь.
– Значит, наших психов с французским прононсом лечить будешь? – Разговор начал забавлять Крячко.
– Ни с каким не поносом, я ж голову лечить буду. Мозги, значит, а в них поноса нет.
После такого заявления Стас уже не мог сдержаться и громко, от души рассмеялся. Парень смотрел на него удивленно и даже немного обиженно. Он не мог понять, что в его словах так рассмешило заезжего пижона, но, чтобы не попасть впросак, посчитал нужным смех поддержать. Вышло не слишком натурально, и он его быстро оборвал. Постепенно успокоился и Крячко.
– Ну, друг, удружил! Давненько я так не веселился. Да ты не дуйся, при такой профессии к людям надо терпимее относиться, – подбодрил он попутчика. – И раз уж пошел у нас откровенный разговор, позволь дать тебе дружеский совет. Если услышал слово незнакомое, либо промолчи, либо выдай что-нибудь неопределенное, чтобы люди не поняли, что ты в этом вопросе профан. Французский прононс – это вроде как акцент по-нашему, и к поносу он не имеет ровным счетом никакого отношения. А вот насчет того, что в мозгах его не бывает, я бы не был столь категоричен. У некоторых этим самым поносом под крышку башка забита.
