В отношении всего остального мы должны прибегнуть к метафорам, а поскольку приходится использовать метафоры, то сгодится любая из них, ибо ни одна не может быть полностью пригодна для применения. Давайте представим Авьякту как яйцо, золотое яйцо Пуран, которое заполнено водами недифференцированного существования и поделено на две половины – верхнюю или сияющую половину, несущую воды субъективного образования идей, и нижнюю или сумрачную половину с нижними водами объективного образования идей. В верхней половине Пуруша сокрыт как конечная причина вещей; именно там формируется идея недифференцированного, вечного, беспредельного, универсального Духа. В нижней половине он сокрыт как Пракрити, материальная причина вещей; именно там формируется идея недифференцированной, вечной, беспредельной, универсальной материи с присутствующими в ее беспредельности значениями Времени, Пространства и Причинности. Мифологически это изображается в виде Вишну на водах каузального Океана, который сидит на капюшоне Ананты – змея бесконечности, чьи бесчисленные кольца представляют Время, а также и Пространство, и Причинность, так как эти три принципа есть одно – Триада. В верхней половине Парабрахман пока еще полностью остается Собой, но у Него два лика – один созерцает Абсолютную Реальность, которой Он является, второй обращен к Майе и взирает на бесконечную череду ее творений еще не как на реальность, но как на фантасмагорию. В нижней половине Парабрахман, если нам будет позволено использовать столь смелую метафору, забывает Себя. Субъективно Он пребывает в состоянии, соответствующем глубочайшему сну или трансу, пробуждаясь от которого человек осознает лишь то, что он существовал и существовал в состоянии блаженства, проистекающего из полного отсутствия ограничения; из того, что он осознает блаженство пребывания в том состоянии, следует, что он был в нем сознателен, но само сознание, свойственное пережитому состоянию, от него ускользает. Это сокрытие сознания характерно для семенного состояния вещей и именно оно имеется в виду, когда говорят, что Парабрахман, входя в материю как Пракрити, забывает Самого Себя.
Ввиду того, что память о реализации этого сознания у нас не сохраняется, у нас нет о нем конкретных сведений. Йогин проходит через него на своем пути к Вечному, но, торопясь к цели, он в нем не задерживается; более того, погруженность в это состояние, если она не является временной необходимостью, вызывает большой страх; ведь если душа в итоге покинет в этом состоянии тело, ей придется заново начать весь цикл эволюции, ибо она отождествила себя с семенным состоянием вещей и должна следовать природе Авьякты, состоящей в том, чтобы обычным порядком проявления Вселенной начать движение Эволюции. Эта погруженность именуется пракрити лайя (prakṛti laya), или погруженность в Пракрити. Йогин может войти в это состояние полного Неведения или Авидьи и оставаться в нем веками, но если его тело случайно сохранится и он в него вернется, ему нечего будет добавить к нашим знаниям об этой стороне Авьякты.
О Парабрахмане в состоянии Авьякта-Пуруши говорится как о Праджня (prājña), Владыке Праджня, Вечной Мудрости или Провидении, ибо Он есть Тот, кто выстраивает и организует вечные законы бытия и бесконечную процессию миров наподобие великого поэта, в уме которого складывается план восхитительного шедевра. Видья и Авидья здесь совершенно сбалансированы – первая неподвижна и бездейственна, хотя и всеобъемлюща, вторая не приступила пока к активной работе и ожидает команды: «Да будет тьма». Затем падает занавес тьмы, Видья как будто уходит в забвение, а из нарушенного равновесия возникает неравенство; далее Вечная Мудрость устремляется из тьмы, чтобы выполнить свою задачу творения, и рождается Хираньягарбха, Золотое Дитя…
