Капитан Коля Астахов, наоборот, всегда опаздывает, несмотря на то что он человек военный. Работа у него такая: ненормированный рабочий день, все на бегу, на нервах, в неурочное время – пожрать некогда! Капитан, когда жизнь становится совершенно невыносимой, грозится уйти к брату в бизнес – снимает, таким обазом, стресс, прекрасно понимая, что в бизнесе ему будет еще невыносимее по причине сильно развитого классового чутья и подхода.
– А что ты пишешь? – спросил Савелий Федора.
– Попросили статью для «Философского вестника», – скромно ответил Федор. – Пытаюсь… в силу опыта и возможностей.
– Поздравляю! А о чем? Какая тема?
– Философия и технология. О том, как общество меняется в ходе технологического прогресса, и о задачах социальной адаптации в двадцать первом веке.
– Понятно, – покивал Савелий. – Интересная тема.
– Интересная. Коньяк будешь?
– Ну… немножко, – ответил Савелий, который пил исключительно за компанию, не получая от этого ни малейшего удовольствия.
– Ага, киряем, значит! – раздался у них над головами громкий голос капитана Астахова. – Союз пьющей творческой интеллигенции!
– Коля! – обрадовался Савелий. – А мы тебя ждем!
– Ага, вижу, заждались! – Капитан упал на свободный стул. – Что новенького в мире науки?
– Федор пишет статью в журнал, – сообщил Савелий.
– Насчет смысла жизни? Лучшие умы работают, а смысла все нет?
– Смысл меняется в каждую историческую эпоху, – парировал Федор.
– Фигня! Смысл жизни не меняется и в каждую историческую эпоху один и тот же! – заявил капитан.
– Интересно послушать.
– Слушай, не жалко. Наши предки сидели в пещере, каждый проталкивался поближе к огню и старался урвать кусок мяса побольше, причем из горла́ соплеменника. Через пару тысяч лет – спал и видел, как заиметь побольше рабов, обобрать соседа, завалить чужую бабу и…
– Завести прогулочную галеру, – подсказал Савелий.
– Именно. А сейчас – бабки, крутая тачка, счет за кордоном. Мораль, нравственность… Не смешите! И что изменилось, а, философ?
Федор загадочно молчал, улыбался.
– Ну! – подтолкнул его капитан.
– А куда девать в раскладе того неандертальца, который нарисовал бизона? – спросил Федор. – Сообразил, где взять цветную глину, не поленился, принес в пещеру и нарисовал? Я почему-то уверен, что он не толкался локтями и не вырывал из горла.
– Не факт, может, толкался. А с другой стороны, извращенцев всегда хватало, – сказал капитан. – Известный вам Ломброзо считал, что все гении – психи. Потому и не толкаются. У них другие задачи по жизни. Хотя, по мне, лучше бы толкались, а то никогда не знаешь, что выкинут.
– Многие нормальные тоже не толкаются, – заметил Савелий.
Капитан и Федор рассмеялись.
– Наш Савелий не толкается, – сказал Федор. – Я тоже не толкаюсь. И мы не психи. Психи не мы. Да и ты, капитан, не шибко толкаешься, хоть и не псих. И не гений. Или гений? Как по-твоему, Савелий, наш капитан гений или не гений?
Савелий замялся на миг и сказал:
– В своем роде, я думаю.
– Так я и знал! – иронически пробурчал капитан. – Вместо серьезной философской дискуссии – идиотские приколы.
Федор разлил коньяк, взглянул вопросительно.
– За гениев! – сказал Савелий.
Капитан скривился, но возражать не стал. Выпили.
– А что на местном криминальном фронте? – спросил Федор, закусив долькой лимона.
– Ничего хорошего, – с горечью ответил капитан.
– Кто? – спросил Федор.
– Таксист. Второе убийство за последние полгода. Они собираются бастовать и требовать разрешения на ношение оружия, и я их понимаю. Опасная профессия.
