– Я доволен, товарищи. Вы неплохо потрудились, культурно отдохнули. Рад был познакомиться. Надеюсь, эта дружба станет традиционной. Ведь партийный работник и журналист где-то, я бы сказал, – коллеги. Успехов вам на трудном идеологическом фронте. Может, есть вопросы?
– Где тут буфет? – спросил Жбанков. – Маленько подлечиться…
Лийвак нахмурился:
– Простите мне грубое русское выражение…
Он выждал укоризненную паузу.
– …Но вы поступаете, как дети!
– Что, и пива нельзя? – спросил Жбанков.
– Вас могут увидеть, – понизил голос секретарь, – есть разные люди… Знаете, какая обстановка в райкоме…
– Ну и работенку ты выбрал, – посочувствовал ему Жбанков.
– Я по образованию – инженер, – неожиданно сказал Лийвак.
Мы помолчали. Стали прощаться. Секретарь уже перебирал какие-то бумаги.
– Машина ждет, – сказал он. – На вокзал я позвоню. Обратитесь в четвертую кассу. Скажите, от меня…
– Чао, – махнул ему рукой Жбанков.
Мы спустились вниз. Сели в машину. Бронзовый Ленин смотрел нам вслед. Девушки поехали с нами…
На перроне Жбанков и Белла отошли в сторону.
– Ты будешь приходить еще? – спросила Эви.
– Конечно.
– И я буду ехать в Таллин. Позвоню в редакцию. Чтобы не рассердилась твоя жена.
– Нет у меня жены, – говорю, – прощай, Эви. Не сердись, пожалуйста…
– Не пей так много, – сказала Эви.
Я кивнул.
– А то не можешь делать секс.
Я шагнул к ней, обнял и поцеловал. К нам приближались Белла и Жбанков. По его жестикуляции было видно, что он нахально лжет.
Мы поднялись в купе. Девушки шли к машине, оживленно беседуя. Так и не обернулись…
– В Таллине опохмелимся, – сказал Жбанков, – есть около шести рублей. А хочешь, я тебе приятную вещь скажу?
Жбанков подмигнул мне. Радостная, торжествующая улыбка преобразила его лицо.
– Сказать? Мне еще Жора семьдесят копеек должен!..
– Товарищ Довлатов, у вас имеется черный костюм?
Редактор недовольно хмурит брови. Ему неприятно задавать такой ущербный вопрос сотруднику республиканской партийной газеты. У редактора бежевое младенческое лицо, широкая поясница и детская фамилия – Туронок.
– Нет, – сказал я, – у меня джемпер.
– Не сию минуту, а дома.
– У меня вообще нет костюма, – говорю.
Я мог объяснить, что и дома-то нет, пристанища, жилья. Что я снимаю комнату бог знает где…
– Как же вы посещаете театр?
Я мог бы сказать, что не посещаю театра. Но в газете только что появилась моя рецензия на спектакль «Бесприданница». Я написал ее со слов Димы Шера. Рецензию хвалили за полемичность…
– Впрочем, давайте говорить по существу, – устал редактор, – скончался Ильвес.
В силу гнусной привычки ко лжи я изобразил уныние.
– Вы знали его? – спросил редактор.
– Нет, – говорю.
– Ильвес был директором телестудии. Похороны его – серьезное мероприятие. Надеюсь, это ясно?
– Да.
– Должен присутствовать человек от нашей редакции. Мы собирались послать Шаблинского.
– Правильно, – говорю, – Мишка у них без конца халтурит.
Редактор поморщился:
– Михаил Борисович занят. Едет в командировку на остров Сааремаа. Кленский отпадает. Тут нужен человек с представительной внешностью. У Буша запой, и так далее. Остановились на вашей кандидатуре. Умоляю, не подведите. Нужно будет произнести короткую теплую речь. Необходимо, чтобы… В общем, держитесь так, будто хорошо знали покойного…
– Разве у меня представительная внешность?
– Вы рослый, – снизошел Туронок, – мы посоветовались с Клюхиной.
А, думаю, Галочка, впрочем, ладно…
