– Да нечего там рассказывать, – поморщился Сашка, – проехали.
– Почему он отмалчивается? – Глеб перекинулся на Лизу. – Это настолько жуткая страница личного дела? Мне-то можешь признаться, готов простить ему позор любой степени.
– Саша скромничает, – начала Лиза, – и зря. Я ночью шла со смены, а там молодняк во дворе тусуется. Начали задирать, загнали в угол, а Саша как раз проезжал мимо. Ну и…
– А где ты живёшь, милая?
– Какая разница? – напряглась она.
– Не пойми меня неправильно, но это вряд ли прямо центр города, и что там делал Сашка? Да ещё и ночью? Инспектировал спальные районы Москвы?
– Я не к себе домой шла.
– А куда? К кому?
– Это что, допрос? – огрызнулась Лиза, поймав в зеркале заинтересованный взгляд водителя такси.
– Беспокоюсь о твоём моральном облике! – Глеб показал, где парковаться, и открыл девушке дверь.
– Не стоит, – она выскользнула из машины и с тоской огляделась. Завтра ей и правда вставать спозаранку, но никто не намеревался сдаваться без боя. Нет уж.
За шлагбаумом скрывался неприметный снаружи дворик, по кругу изукрашенный неоновыми вывесками. Кое-где толпились люди, но основное веселье проистекало там, внизу, в переоборудованных старых подвалах, вынося на поверхность лишь неясный гул.
Глеб перекинулся парой слов с крепышом, флегматично подпирающим давно засохшее дерево с фонариками вместо листьев, и поманил спутников за собой. Лиза поёжилась от колючей ночной прохлады и поправила задравшийся подол – мужчины без стеснения изучали новенькую, но избегали встречаться взглядом с её парнями.
Лестница привела их в подобие гардероба, но старикашка за стойкой не стал давать номерок, без проволочек засунув вещи завсегдатаев куда-то по своему разумению. Неожиданно большой зал за портьерой был до отказа забит танцующими людьми, а Глеб сверкнул белоснежными зубами в лучах дискотечных шаров, показывая на закрытый от посторонних помост с диваном и столиком, втиснутый ровно напротив крохотной сцены с пультом.
Лиза уже почти добралась до заветных ступеней к дивану, лавируя между потными телами и еле-еле поспевая за Сашкой, как вдруг кто-то с размаху влетел в её бок, попав по карману. Чьи-то пальцы бесцеремонно обшарили внутренности и исчезли, а Лиза с оторопью поняла, что только что напоролась на карманника. Воришка молниеносно растворился в клубке тел позади неё, словно ничего и не случилось, а Лиза так и осталась стоять столбом, судорожно вспоминая, что же могло быть в том кармане.
Мысленно плюнув на потерю, она уже собралась вернуться к парням, но зацепилась за что-то взглядом.
Танцующие постепенно расступались, в ужасе глядя на тонкий силуэт, беззвучно кричащий широко распахнутым ртом под грохот несмолкаемой музыки. Слов нельзя было разобрать, конечно, но рухнувший на пол воришка дико корчился и вопил, тряся рукой, странно изломанной даже в мигающем свете, а здоровой отчаянно цеплялся за чужие штанины.
Кто-то догадался остановить ведущего и страшная тишина на миг затопила подвал, и вот тогда настоящий, нечеловеческий вой проник в уши всех посетителей клуба.
Сашка и Глеб, как в замедленной съёмке, бросились к Лизе, но… нет – они вдвоём обступили воришку и что-то орали, а Лиза никак не могла взять в толк, что происходит.
Уже по тому, как чётко действовал Глеб среди всеобщей паники, человек искушённый определил бы его недавнее прошлое. Привычка мгновенно включаться в случае опасности навсегда оставалась с ними и в мирное время – Лиза уже видела таких ребят раньше, на практике в госпитале. Остальные вели себя иначе.
