– ДАВАЙ, – уже громче шипит Тереза. Она в шаге от того, чтобы поднять его и потащить туда волоком.
И Нейт встает, потому что не хочет позора. Ему хватает и того, что вся его чертова семейка фанатиков приперлась с ним сюда. Только родителей не хватает.
Он встает и сразу садится, потому что мимо него проходит сам – на минуточку – Дастин Сертори, полыхая парфюмом и ароматом высокомерия за версту.
Дастин – это какое-то местное недоразумение по мнению Нейта, и новое чудо света – по мнению всех остальных. Он какой-то там дико популярный блогер, весь из себя красавчик, и он бесит Нейта самим фактом своего существования. Особенно сейчас.
Когда идет прямиком к Мел, по-хозяйски укладывает руки на ее талию. Мел отлепляется от взгляда Нейта и обнимает Лиама в ответ, что-то быстро ему говоря.
Они улыбаются друг другу, а у Нейта резко падает настроение.
* * *
Он в том состоянии, которое Эш обычно называет «слегка бухенький». То есть, он еще не совсем в дрова (как было на прошлое Рождество, когда Джинни, будучи меньше Нейта в три раза, тащила его на себе от машины до дома под смачный хохот их кузена Рика, который даже не трудился помочь), но и не трезв, как стеклышко. Он такой… веселенький. Возможно, алкоголь подействовал так, а не в другом направлении (Нейт ломать, Нейт крушить), потому что появилась подружка Дастина Сертори и оттащила свою пару от Мел.
И теперь она снова была в поле зрения Нейта, совершенно одна и как всегда прекрасна.
– Почему вы вообще здесь сегодня? – вдруг интересуется Нейт.
Его действительно начал волновать этот вопрос, поскольку он бы никогда в жизни добровольно в это место не явился.
Джинни сводит брови к переносице и гладит свой живот.
– А где нам быть?
– Ну не знаю, где-нибудь, где не воняет так… Просто не воняет.
– Единственное, чем здесь воняет, – откусывая ломтик картошки, балаболит Тереза, – так это твоим занудством.
– Я не зануда.
– О, еще какой!
И это самый банальный из всех банальных споров, который они только могли затеять, потому что пьяного Нейта его сестра, брат и невестка уже сто один раз брали на «слабо», и из этого вечно получался какой-то ужас.
– Неправда.
– Ней-тон, – по слогам проговаривает Тереза. Джинни старается не ржать над тем, как младшая сестренка уделывает брата в споре. – Ты ужасен. Вот честно. Ты даже не можешь пойти и признаться девчонке, которая тебе дико нравится, что ты мастурбируешь ночами на ее светлый образ.
Эш давится пивом и кашляет, Дин ныряет под стол, чтобы проржаться там.
Нейт пытается вспомнить, закрыл ли он вчера дверь в свою комнату перед тем, как…
Впрочем, неважно. Они оборотни. Оборотни любят секс, мастурбацию, порно. Они никогда не отрицали этого, и Нейт не собирается строить из себя святую невинность или оправдываться перед этой малявкой, которая младше него почти на восемь лет.
– Ты что несешь?
– Ой, да ладно. Как будто ты сам не знаешь себя. Ты в жизни не сделаешь ничего, чтобы быть с ней, – она кивает в сторону Мел. – Просто дождешься, когда ее заберет кто-нибудь другой. Видишь? На нее все смотрят.
Нейтон зло сводит брови и стреляет в сестру своей ненавистью. Да, он ненавидит ее. Очень. Сильно. Прямо сейчас.
Но она, черт возьми, права, как никто другой.
Он сам не замечает, как ловит за руку проходящую мимо Мел и усаживает рядом с собой – так же близко, как в последний раз, когда она с ними сидела. Девушка ойкает и приземляется на задницу, непонимающе хлопая глазами на не менее шокированное семейство Нейта.
