– Красавиц видел я немало
И в журналах, и в кино,
Но ни одна из них не стала
Лучше Кати всё равно! —
восхищался Муслим Магомаев, встречая Катю на центральной площади. В эти минуты ей казалось, что любимый певец поёт именно о ней.
Она снова почувствовала себя королевой и торжественно зашагала на автостанцию.
Трясясь в разбитом автобусе, Катя, стоя на одной ноге среди корзин и тюков, не переставала ощущать себя королевой.
А коса у Кати снова выросла. Да ещё какая! Правда, Катя ограничивала её размер до уровня «выше пояса», так как прежняя единица измерения натыкалась на неприличное слово; к тому же в праздничные дни удобно было распускать волосы.
Что тогда творилось! Даже учителя-мужчины к ней «кадрились», а преподаватель педагогики пошёл дальше всех, откровенно (прилюдно) ляпнув:
– У Вас, Королёва, волосы пахнут ромашками и васильками. Полем, одним словом. Так и хочется зарыться лицом в Вашу «солому».
Студенты тут же в шутку обозвали Катю «Королевой полей». Катя сначала обижалась, так как услышала намёк на кукурузу, которую во времена Никиты Сергеевича Хрущёва[2] называли «царицей полей»; но потом привыкла к своему прозвищу, и ей даже стало нравиться «ходить в королевах», пусть и полей.
Однажды, на новогоднем вечере, сам Дед Мороз (под маской которого прятался влюблённый в Катю однокурсник Колька Комаров) надел ей на голову «золотую» корону… за маскарадный костюм кукурузы.
Катя была счастлива. Дед Мороз, не удержавшись, поцеловал её.
И тут откуда ни возьмись выскочил неизвестный симпатичный парень, вырвал микрофон из рук Деда Мороза и громко, нагло объявил:
– Запрещаю целовать Королёву! Даже Деду Морозу! Она скоро станет моей женой! – И исчез.
– Наглец! – возмущённо в микрофон сказал Дед Мороз.
– Трепач! – восхищённо поддакнула Снегурочка. – И откуда только взялся?!
Но парень сдержал своё слово.
Перелистывая альбом с фотографиями, Екатерина Ивановна Соколова (в девичестве Королёва), спрашивала свою трёхлетнюю внучку, гладя по «соломенной» головке:
– А это кто?
Глядя на фотографию, внучка отвечала:
– Дед Молоз, Снегулочка… а это ты – кололева класоты…
Вот такая история… с продолжением.
«Среди долины ровным…»
Преподаватель, словно миноискателем, водил своей авторучкой по строчкам журнала.
– Тык-тык… Что здесь у нас? Ага! Малышкина Варвара… Вот она! – обрадовался Преподаватель, напав на цель. – Чукина Анна… Нашёл!
«Попавшиеся» медленно поплелись на вызов, подталкивая друг друга (каждая хотела идти сзади). Преподаватель (для ускорения) включил строгий взгляд, и хрупкие лепестки надежды на то, что «пронесёт», трепещущие в душах девчонок, тут же завяли и осыпались.
Варварин живот издал жалобное урчание, и она, испугавшись, что её и впрямь «пронесёт», укоротила свой шаг втрое. Щупленькая Аня врезалась в её широкую спину, а заодно и спряталась за ней.
– Будете участвовать в новогоднем концерте! – громко и радостно объявил Преподаватель. – Сыграете дуэтом «Среди долины ровныя…» Вы, Малышкина, исполните мелодию в среднем регистре (только не рвите баян во время игры), а Вы, Чукина, то же самое на октаву выше.
Преподаватель в виде двух крестов впечатал в журнал свой приговор, а затем, сделав таинственные глаза, заговорщески прошептал:
– Жаль, что вы музыкальную школу не кончали. Я бы перевёл вас на музыкальное отделение. Оно куда веселее, чем ваш факультет начальных классов. И потом, «учитель музыки» звучит громче, чем «учитель начальных классов».
