– Что, весело тебе здесь? Мне очень, – хмыкнул Мельхиор. – Не думал, что застану в таком виде.
– Ты просто плод моего воображения, – взглянула на него Баст зелёными кошачьими глазами.
– Что, так вштырило, что уже даже башка не соображает? – приблизился к ней некромант.
– Ты повежливее со мной, – сверкнула та когтистой лапой подле его горла. – Я вообще-то богиня.
– Домашних радостей и веселья, – напомнил Мельхиор.
– И что? Добро тоже может быть с кулаками. Так всегда Тот говорил, когда я его подразнивала, – улыбнулась богиня-кошка.
– Ну, и какого ж беса ты тут забыла? Не слышала, что из Империи выселяют теперь всех нелюдей? Увидят – распнут, обезглавят, повесят! – заверял некромант.
– Это дорого им обойдётся, – продолжила собеседница зарываться в листья кошачьей мяты.
– Хватит, Баст! Прекрати! – приподнял её из ложа мужчина. – Приди в себя! Лежишь тут в дурмане… Что нашло на тебя?
– Я не могла вернуться к Нэм! Не могла признаться, что упустила ещё и тебя. Где ты шлялся? Почему не телепортировался с нами?! Вернулась, а тебя нет даже там… Я впала в отчаяние! – заявила богиня-кошка.
– Ты впала в зависимость, – взяв пучок сушёной зелени, что была здесь повсюду, шлёпнул слегка Мельхиор её по треугольному носу.
– Отдай сюда, – потянулась та, но выхватить не сумела.
– Видели бы сейчас тебя твои собраться… – вздохнул и покачал головой некромант.
– Да плевать мне на них… Не хочу ни на какую войну, хочу просто мур-мур-мур в валерьянке! Помогает забыться… – отвела Баст глаза.
– Словно спившаяся алкоголичка, забывшая друзей и детей. Самой-то не стыдно? – хмыкнул мужчина.
– Я кошка, я гуляю сама по себе! – сладко потянулась богиня-кошка.
– Сам по себе может только Уроборос гулять, скрутившись спиралью… – поставил Мельхиор её на ноги.
– Уроборос! – вскочила та на стол на четвереньки, выставила хвост трубой и зашипела. – Ненавижу всех этих змей… Меня даже урей раздражал и эти кобры в подчинении Ра.
– Давай, идём. Не спасла одну девочку, так поможешь спасти другую, – поманил чернокнижник её пучком трав.
– Оставь меня, я старая ленивая кошка… – решила та не идти за пучком, когда кругом таких множество. – Я даже мышей тащить из нор не хочу, с чего ты взял, что я смогу вытянуть из беды твою девочку.
– Старушку-то спасла для архимага. Можешь ты всё, давай, – вновь пошелестел Мельхиор пучком сухих трав.
Вид зелёных глаз с постепенно сужавшимися в тонкие полоски зрачками говорил, что Баст более-менее приходила в себя. Было видно, сколь она ленится пошевелиться, сколь не охота ей куда-либо выходить. И всё же даже богиню что-то сподвигло увязаться за простым человеком.
– Брр, какой тут мороз! – воскликнула богиня-кошка, оказавшись снаружи. – Освежает и отрезвляет! Насколько плоха я была там?
– А по какой шкале меряем? Где-то на тринадцать из десяти, я бы сказал, – пообмахивался пучком трав Мельхиор, словно веером.
– И не смей никому говорить, как низко я опустилась. А ну дай сюда! – вырвала она у него связку кошачьей мяты.
– Как же вы долго, – подлетела к ним левитирующая Морриган. – А это что, фелин? Она женщина? – оглядывала изящные формы богини девчонка. – А это точно не маска? А можно потрогать ваши усики? А хвост у вас есть?
– Вот тебе и девочка, её надо было спасать? Тогда мы закончили, – развернулась Баст, взмахнув хвостом, и собралась уже вернуться в дом травника, но Мельхиор её остановил. – Мальчик, птичку мне зажаренную принеси, будь так добр, – завидела она травника, стоящего здесь же, на морозе.
