Он вспомнил мальчика, который явился из луча Эры: с темными волосами и, как угольки, глазами, стройного и худого, одетого в длинную почти до пола рубаху из светлой материи. То была первая встреча с тем, кто вырастет и повзрослеет на его глазах, с тем, кого он полюбил как своего сына…
Он слышал свой собственный голос: «Так кто же он?» И ответ Энси Первого: «Он – Избранный!»
Слова главного жреца Кай никогда не подвергал сомнению и до сих пор лишь убеждался в их правоте. Однако теперь произошло то, что поколебало его уверенность. И он всячески пытался найти разумное объяснение увиденному на Луне. Объяснение, что укрепило бы в нем веру в того Иешуа, которого он знал и любил. Но, увы, он не находил такого объяснения…
Он пролежал, не смыкая глаз до самого утра, и лишь когда на «небе» стали гаснуть звезды, с надеждой подумал о том, что на совете Конгрегации непременно получит ответы на все свои вопросы и на главный из них: «Кто лежит в лунном Аркаиме?»
– Этому должно быть объяснение! – сказал Кай, поднимаясь на ноги. – Иначе быть не может.
***
В то утро обитель напоминала огромный муравейник, который с первыми лучами искусственного солнца пришел в движение. Кай находился в общем потоке, который преодолевал иллюзорные преграды, называемые Арками, чтобы, в конце концов, достичь зала заседаний Конгрегации. Этот зал был столь велик, что вмещал больше тысячи человек. Все занимали свои места, которые рядами сбегали вниз – к ораторской трибуне. Акустика в этом полукруглом, напоминающем античный театр помещении была столь впечатляюща, что не только произнесенное кем-то слово, но даже самые потаенные мысли здесь нельзя было утаить от чужого слуха.
Кай в этом зале бывал неоднократно. И всякий раз испытывал волнение, перед тем как предстать перед взорами тысячи старейшин. Однако он неизменно преодолевал себя и держался более чем достойно, когда выступал с докладом. Теперь он сразу почувствовал: что-то изменилось. В глазах советников Конгрегации, с которыми он встречался взглядом, больше не было прежней теплоты. Одни из них хмурились, многие косились на него, как на чужака, или отворачивались. Но и те, и другие одинаково умели прятать свои мысли, а потому Кай, чувствуя, что им недовольны, не мог понять причины этого. Он старался вести себя как прежде, но ему с трудом удавалось сдерживать свои мысли и эмоции.
Кай спустился по ступеням к подножию амфитеатра, который пестрел обнаженными телами тысячи серых существ, и сел на первом ряду, где обычно располагались несколько докладчиков. Однако на сей раз этот ряд пустовал: он был здесь совсем один.
На несколько мгновений в зале заседаний воцарилась полная тишина, – у Кая застонало сердце в груди, томимое недобрым предчувствием, – пока, наконец, не появился тот, кого все ждали – председатель Священной конгрегации. Он не стал спускаться к подножию амфитеатра и не занял какого-либо места в рядах, а, по своему обыкновению, остался вблизи Арки у входа в зал, где сел на первую самую высокую ступень и мысленно призвал всех к заслушиванию доклада.
Тогда Кай поднялся со своего места и вышел на сцену, так что на него тотчас уставились тысячи огромных черных глаз. Наклоном головы он приветствовал всех собравшихся в зале и поведал им о делах на дальних рубежах Солнечной системы.
– Наши люди на Плутоне страдают – эта маленькая планета испытывает большие трудности, связанные с недостатком ресурсов. Все, с кем я общался, говорили мне об этом. И в их глазах, – даже не в мыслях, – я читал одно и то же желание – обрести новый дом с лучшими условиями для жизни. Теперь, когда Земля усмирена, полагаю…
