– Ну так вот, – снова продолжил Жак. – Я отстрелил замок на одном из свободных номеров, чтобы был хоть какой-то путь для отступления. Жанетта отказалась перемещаться, говоря, что не бросит меня одного… Мне пришлось соврать ей, что у меня есть запасная машина времени… И что минут через десять я тоже перемещусь… Никогда себе не прощу ни обман ей, ни обман тебе.
Я несколько минут смело держался в перестрелке, но пулевые ранения не давали мне прицелиться, да и запас патронов подходил к концу.
Ковыляя, я дошёл до номера и крикнул в сторону коридора: «Перемещаемся, Жанетта!», чтобы сбить с толку преследователей, затем вылез на подоконник и снаружи прикрыл окно.
Кое-как, пройдя несколько метров по подоконнику, я стал терять сознание.
Добраться до пожарной лестницы – было не вариантом, как и возвращаться хоть в какой-нибудь номер. Оставалось только прыгать вниз.
Кое-как я прошёл ещё пару метров и спрыгнул в большой железный бак для мусора.
Не знаю, как они искали, но меня не нашли.
Только через пару часов я очнулся. На мне не было живого места… За окном уже темнело – был поздний вечер. Я добрался до какого-то дешёвого мотеля через два квартала, кинул администратору несколько баксов, которые нашёл в карманах, после чего поднялся в номер, включил душ и прямо в одежде в нём уснул… Ну, или упал в обморок.
Проснулся я только утром с пневмонией и окружённый тонким слоем битого стекла, которое принес на себе из той самой мусорки.
Последние деньги я потратил на лекарства и еду. Уже через неделю мне стало немного получше, а вот денег не осталось вовсе.
Возвращаться в гостиницу я бы не стал ни за что на свете. Я решил бросить там наши вещи, а сам уйти на другой конец города. Но и там меня нашли.
Уже спустя пару суток, на мою съёмную квартиру стали приходить мужики в деловых костюмах – с угрозами. Они предлагали добровольно сдаться, хотя я понимал, что ничем хорошим это не закончилось бы.
С каждым днём отбиваться от действий этой банды становилось всё тяжелее. И мне пришлось заручиться поддержкой другой, более влиятельной банды «Обречённых».
Обречённые состоят в общей своей массе из поломанных и на скорую руку сделанных роботов, которые берут количеством, но никак не силой и, тем более, не тактикой. Возглавляет эту банду пара ежей-садистов. Её зовут Рокка, а его – Нор.
– Почему они стали тебе помогать? Явно же не просто так? – спросил я.
– Да… – Жак с сожалением посмотрел на меня. – Я успокаивал себя тем, что я – информатор, хотя, на самом деле, я был наводчиком для убийц… В том числе, и для убийц простых людей.
Из-за постоянных угрызений совести я стал много выпивать. Мне начали сниться те, за кем я следил, и кого убили по моей вине, поэтому я почти перестал спать.
Закончить рассказ Жаку всё-таки не удалось. Не выбивая дверь, в комнату переместилось три человека в тяжёлой громоздкой броне и шлемах, похожих на морды барсуков или енотов. Все трое направили на нас короткие широкие ружья, напоминающие увеличенные в несколько раз сигнальные пистолеты.
Один из «енотов» сделал шаг вперёд и добродушным голосом сказал:
– Пожалуйста, не нужно проявлять агрессию. Кто из вас Олег?
Я обхватил Жака рукой за горло и нажал кнопку машины времени. За долю секунды мы переместились.
– Теперь ответишь ещё на пару вопросов, – сказал я, но понял, что Жак не слушает меня.
– Слава богам! Я жив! Мне не оторвало ни руку, ни ногу! – искренне радовался он.
