Интересно, он играл? А если играл, то когда? Сейчас? Или год назад?
Его образ, который я держала в голове на протяжении долгих месяцев, как-то помогал двигаться вперёд и согревал тёплыми воспоминаниями.
Сейчас же меня будто ледяной водой окатили.
Раф за тот головокружительный короткий период, который мы провели вместе, всегда проявлял учтивость, заботу и внимание, а тут без всякого стеснения облапал, ещё и предложил, как он выразился, прямо здесь и сейчас, если хочу, чтобы он отстал.
А тот спектакль, который он учинил перед всей группой, нет, перед потоком! Вот, блин…
Я прижала холодные ладони к пылающим щекам. Ужасно. Теперь обо мне начнут шептаться. Не хотелось быть объектом сплетен. И объектом внимания Рафаэля уж тем более.
Господи, какой он гадкий стал. В нём сейчас заключалось всё то, что я терпеть в парнях не могла. Гигантское самомнение, гипертрофированная уверенность в собственной неотразимости, грязный язык, желание высмеять и унизить публично.
И вместе с тем сердце предательски сжалось. Сладко так и тоскливо. Потому что год – это слишком мало, чтобы стереть человека из памяти, из мыслей, из фантазий. А фантазий я позволяла себе очень много. Чем ещё заниматься, когда остаёшься один на один с собой долгое время? Вспоминать, да мечтать.
Я даже почувствовала некоторую досаду и обиду, что идеальный образ, можно так сказать, первой любви был конкретно испоганен носителем этого образа. А ещё присутствовало недовольство собой, потому что вопреки горячим убеждениям, что говнюки меня ни в коей мере не интересуют, всё внутри замирало, стоило вспомнить, как тесно и крепко Раф прижимался ко мне.
Нет, об этом было лучше не думать.
Мне ничего гениальнее в голову не пришло, чем спрятаться в библиотеке. Изучив список произведений по международной литературе, и выбрав то, что не читала, даже взяла фильм, чтобы ознакомиться с сюжетом заранее. Но больше двадцати минут не высидела. Смотрела на экран и вместо кадров видела Рафа. В ушах звучал его издевательский голос, который в какой-то момент сменился на интимный шёпот, опять взбаламутивший неуместные желания.
С тяжким вздохом я встала и пошла, куда ноги несли.
Вот уж не думала, что выйдя в социум, в универ, столкнусь с новой проблемой. Я даже предвкушала смену обстановки, а теперь всё, чего хотелось - убежать домой и запереться на десять замков, чтобы никакие смущающие личности ко мне в квартиру не проникли. Но мысли то было не запереть. Так сложно приказать себе не думать.
Ноги сами собой принесли меня в кафетерий, а руки потянулись к телефону, на экране которого высветилось сообщение от Гриши. Интересовался всё ли в порядке. Желание позвонить ему было слишком велико, но я ограничилась ответом, что у меня всё хорошо, и просьбой подкинуть до дома после занятий.
Пора становиться самостоятельной как раньше и не искать ни у кого защиты.
Хлопнув откидным блокнотом по столу, я принялась заносить основные тезисы для будущей курсовой, вернее, её практической части. Пока идеи возникали, их стоило записать. И плевать, что сдача в конце третьего семестра. Все ведь советуют начинать готовиться заранее. Плюс это прекрасный способ не думать о том, что случилось между мной и Рафом в тёмной, закрытой на ремонт аудитории.
Я так считала…
Но мыслеобразы, словно фантомные боли, продолжали меня преследовать.
Поэтому когда над ухом раздался голос Рафа, я даже сразу не поняла, что это происходит в моменте, здесь и сейчас, и что это не игра моего больного воображения.
