Она понимающе кивнула и вдруг решила добавить:
– А меня до девяти лет воспитывали как леди. Заставляли следовать правилам этикета, следить за тем, как хожу, говорю. Иногда это так бесило, что сил не было. Так хотелось пожить нормальной жизнью, как другие дети. С играми, шалостями, шутками, без этого постоянного присмотра няни и наставниц. А потом… всё изменилось, – она вздохнула и отвернулась к окну, за которым мимо проплывали вывески магазинов. – Так я получила то, чего была лишена. Свободу. Да только теперь сама не знаю, что с ней делать.
– Вот видишь, а у меня всё наоборот, – проговорил он, заметив её немного поникший вид и отмечая про себя, что разговоры о семье почему-то заставляют её грустить. – Этой свободы имелась уйма, хоть отбавляй. Рядом всегда кто-то да находился. Правда, чужие люди. А потом в моей жизни появился деспотичный учитель по имени Эрикнар и вдруг решил, что сумеет сделать из меня паиньку.
Он улыбнулся, вспоминая, как весело они с Эриком пререкались все первые месяцы знакомства, как «добрый дедушка» пытался давить на него морально, как бился, желая заставить внука выкладываться по полной программе…
– Эрикнар? – удивлённо произнесла девушка. Причём в её голосе прозвучало нечто такое, от чего Макс невольно напрягся. – Ты сказал – Эрикнар? – переспросила она.
– Да, – кивнул парень, уже понимая, что сболтнул лишнего. И пусть у его наставника было довольно редкое имя, но тот никогда его не скрывал. У него даже паспорт российский имелся, в котором именно оно значилось.
Они как раз добрались до одного тихого ресторанчика, расположенного у самой набережной, и Макс с задумчивым видом остановил свой автомобиль на небольшой парковке.
– Моего двоюродного брата зовут точно так же, – наконец сказала Мика и посмотрела на своего сегодняшнего кавалера с широкой чуть удивлённой улыбкой. – Очень занимательный мальчик. Правда… когда я видела его в последний раз, ему было всего три года. Сейчас… тринадцать.
– Брата? – недоверчиво протянул парень. И тут же спросил. – И это имя тоже как-то переводится?
– Конечно, – кивнула Микаэлья. – Только оно немного видоизменено. Состоит из двух слов: «Эрк» и «нар». Означает «Огненный смерч».
Макс моргнул. Потом ещё раз и с каким-то оцепенением сжал ключи. Ведь тому самому Эрикнару, о котором он говорил, подчинялась именно огненная стихия. И почему-то это совсем не казалось ему простым совпадением. Здесь определённо была какая-то связь.
– Очень интересно, – заставил себя выговорить Максим, стараясь не показать, насколько это его настораживает. И вдруг спросил. – А твой брат… имя…. Эрки, оно тоже переводится?
– Да. – После этих слов она осеклась, но всё же ответила, не видя смысла скрывать. – «Эрк» – огонь. А «Эрки» – огонёк.
– Прости, Мика, но с какого языка ты всё это переводишь? – не удержался он от вопроса.
– Это древнеишерский, – тихо призналась девушка. – Его ещё иногда называют древнеаргальский.
Но тут она будто опомнилась.
– Прости, я несу чушь, – тут же поспешила отмахнуться девушка. И даже попробовала изобразить на лице глуповатую улыбку, да только получилось у неё не очень. – Это один из мёртвых языков древности. Не бери в голову.
Макс не стал больше ничего об этом спрашивать, попросту предложив ей пойти, наконец, пообедать. Он чувствовал, что её почему-то беспокоит задетая ими тема, но в подробности пока вдаваться не спешил. На самом деле, для двадцати минут езды он уже узнал от неё очень много того, что теперь предстояло хорошо обдумать.
