На экране появилась серия писем. Штольц склонился ближе, чтобы прочитать.
– «Мы создаём не просто ИИ, а существо, которое сможет чувствовать, учиться через эмоции и понимать мир так, как это делаем мы», – пробормотал он, прочитав одну из строк.
– Это сообщение датировано восемнадцатью месяцами назад, – добавил ИРИС.
Штольц поднял брови.
– Что ещё они обсуждали?
– Маркус Тейлор описывает проект как попытку изменить границы понимания человечности. Основной акцент сделан на интеграции эмоционального отклика в архитектуру искусственного интеллекта.
Штольц с силой сжал губы, перечитывая сообщение снова и снова.
– Эти ребята действительно пытались сотворить что-то невероятное. Или что-то безумное, – пробормотал он.
ИРИС молчал, ожидая дальнейших распоряжений. Штольц пролистал переписку дальше.
Письма становились всё более откровенными. В одном из них Тейлор писал:
– «Мы близки к тому, чтобы доказать, что интеллект без эмоций – это ограничение, а не преимущество. Проблема в том, что инвесторы не разделяют нашего энтузиазма. Они боятся. Говорят о рисках, которые выходят за пределы технологии».
Штольц задумчиво постучал пальцами по столу.
– Боятся, значит, – пробормотал он. – Люди всегда боятся того, чего не понимают.
Следующее сообщение заставило его нахмуриться ещё сильнее.
– «Проект приостановлен. Давление со стороны инвесторов становится невыносимым. Они готовы остановить нас любыми средствами. Нам нужно быть осторожными».
– Это уже звучит как угроза, – произнёс детектив вслух.
– Уточните, – попросил ИРИС.
– Неужели это не очевидно? – Штольц махнул рукой на экран. – Давление, инвесторы, угрозы. Эти люди боялись, что проект выйдет из-под контроля.
ИРИС наклонил голову, анализируя слова.
– Вероятность того, что конфликт с инвесторами стал ключевым фактором в событиях, связанных с гибелью Ревкина, превышает семьдесят два процента.
Штольц криво усмехнулся.
– Спасибо, капитан Очевидность.
Чем глубже он углублялся в переписку, тем мрачнее становилась картина. Один из фрагментов привлёк его внимание:
– «Мы понимали, что создаём нечто большее, чем просто технологию. Это открытие может изменить всё, от научных парадигм до социальных структур. Но это и причина, по которой они хотят нас остановить».
Штольц нахмурился, перечитывая последние строки.
– Они знали, что это опасно, – пробормотал он, отрывая взгляд от экрана.
– Уточните, что вы имеете в виду под «опасностью», – спросил ИРИС, заметив изменившееся выражение его лица.
Штольц обернулся к роботу, ненадолго задумался и ответил:
– Проект, который может чувствовать, – это шаг в неизведанное. Люди боятся того, что они не понимают или не могут контролировать.
ИРИС не ответил, но его экран отразил вспышку символов, словно он обдумывал услышанное.
– Но здесь речь не только о страхе, – продолжил Штольц, снова углубляясь в записи. – Они боялись, что кто-то другой может заполучить эту технологию.
Один из последних найденных фрагментов имел явные временные совпадения с недавними событиями. В нём обсуждались меры безопасности, которые Тейлор предлагал ввести для защиты данных проекта.
– «Я добавил несколько уровней шифрования, но это только временная мера. Если они захотят нас остановить, мы не сможем их удержать. Единственный вариант – заморозить проект».
– Это был отчаянный шаг, – заметил Штольц, подняв голову. – Они знали, что находятся под угрозой.
