«Молодец, борешься!» – слышала я у себя в голове голос Люцинеля. А Люцинеля ли? Быть может, и это было лишь наваждением от демона?
Дальше была зависть. Мне показали то, как родители, обожавшие Люсеньку, давали ей всё в то время как у меня самой в детстве ничего толком не было, кроме пары советских кукол, подаренных мне бабушкой по папиной линии, и старенькой, потёртой Библии, которую отец в порыве гнева сжёг у камине, который был у нас в гостиной.
Тогда я была готова позеленеть от зависти, быть может, даже в самом прямом смысле из всех возможных. Клянусь, я почти ослепла от испытываемых мною эмоций в тот момент. Я ведь была готова всего лишь на одно мгновение прервать их идиллию и убить всех.
На этом грехе моя воля почти что сломалась. Люцинель снова вмешался вовремя, сказав мне:
– Арина, не смей поддаваться его сладким речам! Слышишь? Не смей! Ты должна бороться! Ты можешь это, я знаю! Если б это было не так, Отец бы ни за что не доверил тебе роль моей подопечной, способной помочь мне искупить все грехи и вернуть крылья.
И его слова подействовали на меня. Я тут же словно очнулась от наваждения. В очередной раз поблагодарив его ща помощь, я, решила, что могу хотя бы попытаться изгнать демона, хоть и понимала, что я, по сравнению с ним и Люцирелем, слишком слаба. Проверяя свою теорию, я начала цитировать Библию, которую в детстве, до того, как папа её сжёг, сказав, что это хрень полная и что ни Бога, ни дьявола не существует, зачитала до дыр и помнила до сих пор. За это меня, кстати, и поддразнивала Даша, говоря что-то вроде: «Не знала, что я дружу со святошей и ангелом во плоти!» Но дразнила она меня чисто по-дружески, безобидно. Гораздо обидней слышать от, казалось бы, родных людей, что ты никчёмная, криворукая и совершенно ни на что не годная личность и что моё призвание – это, уж простите меня за такое выражение, работать на трассе.
– Всему своё время, – начала я свой перфоманс, – и время всякой вещи под небом: время рождаться и время умирать… время разрушать и время строить… время разбрасывать камни, и время собирать камни; время обнимать, и время уклоняться от объятий… время любить, и время ненавидеть; время войне, и время миру.*
Тут же, наблюдая за тем, как демону становится плохо, я от себя добавила:
– Сила не в руках наших. Сила в нас самих и наших действиях. Пытаясь сделать хоть что-то, мы спасаем свои души всё больше и больше. И ты, демон, не в праве пытаться что-то менять в угоду своим, далеко не благим целям.
От моих последних слов демона даже перекосило. В прямом смысле. Ещё и скрутило его так же, как и моего соседа – деда Сашу, который в свои шестьдесят лет выглядит максимум на сорок и на здоровье практически не жалуется. Разве что спина у него болит иногда, но в целом, он чувствует себя по-прежнему молодым и бодрым, как и много лет назад, когда встретил свою жену, недавно умершую от рака, который, к сожалению, обнаружили слишком поздно.
Но речь сейчас и вовсе не о нём. Вскоре демон, пробормотав что-то непонятное, телепортироваться неизвестно куда, после чего Люцинель вновь обратился ко мне:
– Ты молодец, конечно. Но, Арина, какого чёрта ты в прошлый раз так не сделала? Чисто теоретически, могла бы.
– В том-то всё и дело, Люцинель, что умом понимала, что не могла бы. Я предвидела, что очень сильные будут и что с ними я вряд ли справлюсь своими силами. Потому и позволила тебе занять моё тело. А вот этого моё предвидение, видимо, сочло уже не таким сильным. И кстати, ты снова светишься, но сильнее, чем в прошлый раз.
