Не слишком давить, оставить ворота открытыми для почетного отступления.
– Ты сама во всем виновата, – продолжил он. – Я о вчерашнем вечере.
Будто электрический ток пропустили через каждую мышцу – вот что ощутила она. В плоть ее словно вонзились сотни рыболовных крючков, раздирая нервы при малейшем движении. Болезненно до крайности.
– Не произошло ничего особенного, – ответила она, ни разу не запнувшись.
– Произошло. И я бы хотел, чтобы все случилось по-другому. Предпочел бы не причинять тебе боль.
Он продолжал следить взглядом за Эмманюэль, а та продолжала разглядывать колючую проволоку на стене. Грязь, скопившаяся внутри, понемногу рассасывалась. Но возникало странное, давящее ощущение.
– Ты не причинил мне боли. Это был торг, вот и все. Никто не в состоянии причинить мне боль.
Она снова попыталась встать, Даниэль не позволил. Удержал за пояс джинсов. Не вырвешься.
– Надеюсь, это не повторится, – заключил он. – Надеюсь, ты все поняла.
Она взглянула ему прямо в глаза. Почему всегда такое впечатление, будто перед ней расстилается горизонт? На ярком солнце голубизна просто светилась волшебным светом.
Ему нелегко было скрыть волнение. Такие черные и в то же время такие выразительные…
– Я видел.
– Видел? Что? Когда?
– Этой ночью. Видел, как ты плакала. Видел, как опустилась на пол.
Она мгновенно отвернулась:
– И что? Ты доволен? Увидел Марианну плачущей… Ощутил, надеюсь, свое превосходство.
– Нет. Только не в тот момент…
Слова вонзались стальными крючьями в кожу. Не поддавайся, Марианна.
– Что ты мне хочешь сказать, в конце-то концов?
– Повторяю: я сожалею о том, что все вот так получилось. Что я причинил тебе боль…
– На хрен твои сожаления! И я вовсе не из-за тебя пустила слезу. А теперь отстань. Я хочу немного пройтись.
Он послушался, она тотчас вскочила. Он смотрел, как она с кошачьей грацией уходит прочь. Нет, она не то что другие. Хотел бы он сам быть таким сильным.
Марианне хотелось бегать. Наносить удары. Когда весь двор был в ее полном распоряжении, она себе доставляла такое удовольствие. Но сейчас, среди толпы, она предпочитала затеряться, не высовываться. Сунув руки в карманы, она всего лишь шла, любуясь на ВМ, которая делала отжимания, ни на кого не глядя. Пока Джованна со своей бандой не преградила ей путь.
– Привет, Гревиль! Что это с тобой случилось? Взбучку задали, да?
Марианна попыталась уклониться, но круг сужался. Уже как будто не хватало кислорода. Она разглядела Джованну, подумала вдруг, что та похожа на гиену.
– Не хочешь поболтать, милочка?
– С тобой не хочу.
– Да ну? Это твоя соседка тебя разукрасила?
Свора загоготала: в самом деле гиены, ни дать ни взять.
– А по-твоему, кто? – спросила Марианна, презрительно улыбаясь.
– По-моему, это надзиратели тебе напомнили, как следует себя вести!
– А по-моему, так шла бы ты в задницу.
– Эй, погоди, милочка, не ерепенься! Хочу предупредить, что мы скоро займемся твоей маленькой подружкой…
Марианна вздохнула. Закурила, пустила дым прямо в лицо сопернице.
– Нет у меня здесь никаких подружек.
– Как же нет! Ты с ней живешь бок о бок круглые сутки! С той помешанной, знаешь ли, которая поубивала своих малышей… Раз ты побоялась сама ею заняться, мы это исправим.
– Мне-то до этого какое дело?
– Ее прищучат на обратном пути. Ты с нами?
– На меня не рассчитывайте!
– Кишка тонка, да? Обделалась со страху?
– Что такое страх, я не знаю,
