Я целую его на прощанье крепко-крепко и со смешанным чувством я провожаю взглядом удаляющееся такси.
Однако, морозиться долго очень не хочется.
Достав мобильник и взглянув на время, понимаю, что прибыла рановато. Семь морок пять. В надеждах, что мне повезет, набираю номер, оставленный мне дядей.
– Здравствуйте. Я от Германа Бергмана, – рапортую я и титаническим усилием воли заставляю себя не заржать.
Все свои сознательные годы я угораю над дядей Герой. Если Герман Александрович Бергман звучит внушительно, то Герман Бергман – это жесть. Как реклама логопедической клиники. Я могу оценить чувство юмора ба, но может стоило оставить дяде Гере фамилию отца, раз отчество оставили? Хотя, кто б ее еще знал. А Роза Моисеевна не колется. Я, правда, тоже вполне могу развеселить: Эльвира Давидовна Бергман – это не для слабонервных. Мне определенно пошло бы быть учителем музыки, но чаяния ба не оправдались.
– Здравствуйте, вы уже на месте? – отвечает мне приятный девичий голос. – Это вы там из такси вышли, да? Я сейчас.
Я подрагиваю на ветру, жалея, что пришлось вытряхнуться из теплого салона в осеннюю промозглость, и постепенно навьючиваю на себя кофры.
Из стоящего неподалеку монстра автомобильной промышленности выпрыгивает хрупкая девчонка. Издалека кажется, что ей лет пятнадцать, но вблизи все-таки становится понятно, что она постарше. С завистью смотрю на тонкую талию, перетянутую поясом веселого желтого плащика. Сразу видно, балерина. Да и походка не обманет. Не идет, а пишет. Пишет и зачеркивает. Эх.
– Я – Карина Смолина, руководитель студии, а вы? – от нее пахнет легкими цветочными духами. И вся она какая-то солнечная, и желтый плащ только подчеркивает это.
– Меня зовут Эля, – представляюсь я и замечаю, что нас не двое этим утром возле балетной студии.
Хлопнув дверцей, из броненосца выходит мужчина и, дзинькнув сигнализацией, направляется к нам. Что-то знакомое я вижу в том, как он двигается…
Опачки!
Это Макс. Он смотрит на целого руководителя студии покровительственно и с некоторой теплотой. В голове быстренько крутятся винтики: Каринка, угрозы, курочка на яйцах Макса…
Который, кстати, удивлен не меньше моего.
Он приподнимает брови:
– Так это ты, что ли, Э. Бергман? Племяшка Геры?
– Я, – киваю обреченно. – О чем часто скорблю. И в особенности сегодня утром.
– Вы знакомы? – напряженно спрашивает Карина. Она ревниво оглядывает меня, уделяя внимание верхним девяноста, и собственническим жестом берет Макса за руку, что вызывает у него веселое удивление и немного глупую улыбку. Макс охотно перехватывает ладошку покрепче, но Карина уже оценивает, не несу ли я ей угрозу. Ишь ты, воробей. Нафиг мне не надо еще и этого мужика, успокойся.
– Немного, Карин, это знакомая Олега. Слово Лютаева, – разряжает обстановку Макс, и морщинка между бровей нанимательницы разглаживается. Ффух, мне одной шальной директрисы в послужном списке достаточно.
И тут у меня щелкает. Офигеть!
Это он, что ли, и есть тот самый Макс Лютаев? Смотрю на него во все глаза. Ну у дяди Геры и знакомые! Как мало я о нем знаю.
Кажется, по редакции ходили слухи, что один из самых желанных холостяков наконец решил остепениться, стало быть, Карина – та самая невеста.
Почему-то я ожидала, что такой человек, как Лютаев, выберет себе светскую красавицу. А эта скорее миловидная, хотя губы у нее, конечно, как для рекламы. Рекламы хоть чего. Все купят. Даже свечи зажигания.
