– Так что там за новости, Олежа?
– Вчера у «Жар-Птицы» размотали Клима Широкова. Красивое личико мажора в месиво. – С каким-то нездоровым удовольствием произносит модник в авиаторах.
Я внутренне напрягаюсь и прячу руки в карманы брюк. На моих костяшках багровеют ссадины, оставшиеся после встречи с челюстью обидчика Полинки.
– Брешешь, Одинцов! Никто в городе не тронет, этого прости Господи!
Седовласый мужчина сплевывает себе под ноги и подкуривает очередную сигарету.
– Говорят ребята не местные, залётные. Отметелили, как следует. Широков рвет и мечет. Все менты на ушах. А толку? Свидетелей нет. Камеры клуба засняли лишь капот «Лексуса» «золотого мальчика». А Ирка зла, как черт!
Я, уже не вслушиваясь в трёп мужиков, и возвращаюсь обратно в салон «Гелендвагена».
Твою мать! Так получается вчера я и Хорошилов сломали пару ребер сыну Широкова? И какого хрена я повелся на пьяные уговоры Ванька? Может потому что мы оба были в кондиции, и хотелось почесать кулаки? Лучше бы я завалился на веселе к соседке Дашке, и провел ночь, кончая на ее силиконовые сиськи, чем снова оказался на волоске от тюрьмы.
***
После того, как доставляю Анастасию Дмитриевну обратно в коттедж, возвращаюсь в свою квартиру. Как только открываются двери лифта, я вижу картинку, которая меня даже не удивляет: Даша и Ванёк мило общаются у моей двери. Блондинка снова надела свои самые короткие шорты, а Хорошилов, истекая слюной, выглядит как идиот, развлекая соседку тупыми шутками для одиннадцатиклассниц.
– Юра, привет! А Ваня мне помог поменять душевой шланг. – Объявляет Дарья, накручивая на палец прядь обеспеченных волос.
– Угу – бубню я. – В этом он мастер.
В прихожей скидываю туфли и, расстегивая на ходу ремень своих брюк, направляюсь в душ.
Когда появляюсь на кухне, Хорошилов настраивает на магнитофоне радиоволну. Думаю, Марина оставила этот старый магнитофон в память о своей юности. Сомневаюсь, что «кассетник» работал, как следует, но радиоприемник все еще выполняет свою функцию неплохо.
Когда звуки DFM заполняют небольшую кухню, Ванёк открывает холодильник, разглядывая его содержимое.
– Жрать хочется.
– Дашка тебя не накормила?
На мой вопрос друг начинает громко ржать, а после неожиданно замолкает.
– Ты непротив, если я ее того? – Хорошилов совершает бедрами не замысловатые движения.
– Главное, чтобы она была непротив. Можешь развлекаться.
– Видел бы ты, как она терлась вокруг меня, пока я орудовал разводным ключом.
Ванёк изображает, как Дашка прижималась к нему, имитируя их мимолетную близость на спинке стула.
– Что же ты сдержался и не оприходовал ее прямо там? – я достаю из морозилки пачку пельменей.
Хорошилов наполняет кастрюлю водой из-под крана и водружает ее на плиту.
– Решил, что сначала поинтересуюсь у тебя, имеешь ли ты какие-нибудь виды на сиськи нашей соседки.
– Любой мужик, в здравом уме первым делом заметит ее сиськи.
Хорошилов мечтательно улыбается.
– Ну если ты не против, пойду завтра чинить кран на кухне. Дашка сказала, что он течет.
– Что ты знаешь вообще об этом Климе? – меняю я тему разговора и замечаю замешательство на лице Ивана.
– Только то, что он поматросил Полинку и в кусты. До сих пор помню его окровавленную рожу.
Взгляд Хорошилова становится жестким. В любой драке ещё со школы Ванька становился зверем. Вчера алкоголь помешал ему отвести душу на Климе, как следует. И это просто удача для сынка Широкова.
