Незнакомец мне протягивал купюру. Чаевые. Еще до того, как я подала блюда и напитки. Так никто не поступает, так неправильно. Так никто и никогда не делает в подобных заведениях. Ни в кафе, ни в ресторанах. Нигде.
— Я не приму этих денег.
Мои ноги подкашивались. Я судорожно пятилась назад, смотря на эти деньги. Ведь если я их возьму, то дороги обратно не будет.
— Как это "не возьмешь"? Конечно возьмешь!
— Нет, простите. Но я не могу. Я не буду. Я подам вам напитки и еду. Закажите что угодно из меню, умоляю. Но никаких шведских семей. Я этого делать не стану.
Лицо худого деда побледнело. Оно стало походить на лист бумаги. А вот у жирного ублюдка щеки только разгорались — он напрягся и как заорет во все прокуренное горло:
— АДМИНИСТРАТОРА СЮДА!
Все быстро закрутилось-завертелось. Мимо меня промчался силуэт администратора — девушки под тридцать, на высоких каблуках, с длинными окрашенными в блонд волосами. Она возникла словно ведьма. Будто фурия из-под земли. Ей хватило только тридцати секунд, чтобы понять, кто тут плохой, а кто хороший. И я, естественно, была полнейшей сукой в ее глазах.
— Ты что, совсем оборзела, новенькая?! — Она прижала меня к стенке за углом. Нас никто не видел. И это позволяло говорить и даже делать все, чтобы заставить меня действовать "по правилам". — Ты хоть понимаешь, кому отказала, дура?! Тот, что худой как шпала — первый зам губернатора области! А тот жиртрест возле него, который орал как свинья недорезанная — местный прокурор, между прочим! Ты понимаешь это?!
— А!
Ее локоть больно сжимал мое горло. Было страшно, безысходно.
— Ты понимаешь, что таким уродам нельзя отказать?! Они — это твой заработок, твой пропуск в жизнь!
— Лучше я тогда умру!
— Читай по губам... Ты. Это. Сделаешь. Иначе я иду к директрисе. Она тебя вышвырнет отсюда как поганую собаку. Даю тебе гарантию. Еще и кошку твою драную бомжам в виде котлеток скормит. Ты ее совсем не знаешь. Я против нее само добро.
Внутри был шторм, бушевал ураган. Сердце так сильно стучало, что могло не выдержать и разорваться. Неужели я без выбора?
— Хорошо. Я все сделаю.
— Они хотят только тебя. Именно тебя. Никого другого. Будь на твоем месте другие девчонки — они бы прыгали от счастья. Эти двое прилично платят.
— Все, отпустите. Я пойду и приведу себя в порядок.
— Вот и молодец. Умница. — Ее хватка ослабла. Я снова могла нормально дышать. — Передам заказ на кухню. Сама им принесу закуску и напитки. А ты готовься к встрече после трапезы. Номер комнаты получишь через полчаса. Это твой шанс — возможность доказать, что ты достойна этого места. Что тебя сюда взяли не зря. Не оплошай, Женька. Не позорь наше заведение. И даже не спрашивай, что случилось с теми, кто не оправдал ожиданий.
Я закрылась в курилке и плакала.
Одесса терлась об меня, мурлыкала, но ничего не понимала. Кошка не могла помочь или хотя бы на йоту понять, что со мной происходит. Почему с подбородка падают слезы, почему я вообще сюда пришла — зачем я это делаю, зачем себя так мучаю мерзкой работой.
— Это просто деньги, — говорила я своему отражению в окне. — Просто деньги, Женя. Просто деньги... И они тебе нужны.
Выкурив сигарету из чьей-то пачки, я набралась сил и решила сделать последнюю попытку что-то изменить. У меня была еще одна надежда, самая последняя надежда. Если это не сработает, то я точно пойду до конца.
