Искусство бессмертия. Первое кольцо силы - страница 10

Только они этого не замечали. Он шли слишком долго, они устали. Потому спуск этот приняли как давно желанный отдых. Им давно хотелось начать спуск. Спускаясь, отдохнуть! Им давно хотелось пить, им хотелось сухих рубах и чистых носков, им хотелось горячей воды и мыла, их душил голод. А еще им хотелось спать. Черт с ним, что спуск продолжается! Даже хорошо, что продолжается! Каждый, кто ждал этого, знает это чувство исцеляющего облегчения: все! совершилось! больше не надо бояться. Теперь можно спокойно спать.

И стали они медленно погружаться в сон. Сон наяву! Снилась им метель, миллиарды огромных резных снежинок в черном небе. Вспомнили они, и во сне повторяли, что самая большая измеренная и официально зарегистрированная снежинка имела в поперечнике 132 миллиметра – шире человеческой ладони. Рассматривали они, во сне эти снежинки и сортировали их по десяти основным типам. По типам сортировать легко, но внутри своего типа – все они разные. Именно так основную массу людей легко разделить на расы, но внутри расы двух одинаковых попробуйте отыскать… Они ищут две одинаковые снежинки, зная, что все они разные, как отпечатки пальцев.

Продолжая спуск, искали они две одинаковые, в твердой уверенности, что таких не бывает.

Снилось им, что достигли они в своем спуске – равнины сказочной, солнечным светом залитой, на которой начинается граница земли обетованной! Снилось им, что одежда и обувь на них высохли, и идут они уже налегке! И стало им вдруг легко и радостно! И почувствовали они встречу с чем-то очень хорошим, и преисполнились души их приятным ожиданием!

Попав на секунду в состояние невесомости, люди кричат – «как хорошо падать»! И не нужно удивляться, что они за одну секунду, что то прокричать могут! Это ведь не простая секунда – а секунда «сновидения»!

Говорят знающие люди, что сновидения мимолетны. Нам иногда кажется, что сновидение тянулось много часов, а оно проскочило в секунды. Просто интенсивность работы мозга во сне совсем другая.

За эту секунду, вспоминаются перенесенные ими боли мучительные! И пугает их даже мысль о возвращении, о путешествии в горы! Карабкаться снова? Тысячу лет? И хочется остаться навсегда в невесомости вместе со всеми! И за эту секунду им даже казаться начинает, что они в невесомости – путешествие свое продолжат!

Но кончается эта волшебная секунда, как все хорошее, и рушатся в пропасть люди, вместе с вагонами этими «проклятыми»! Там внизу, ждет их пустота бездонная, ждет СМЕРТЬ, ждет УНИЧТОЖЕНИЕ! И летят все в БЕЗДНУ, в темноту, в СМЕРТЬ!

И пришло время – уходить. Улетать кучей переплетенных мягких тел. Уходить из одуряющих запахов весны в запах спекшейся крови, в запах мясной лавки, в запах мокрого песка и сосновых корней.

Потом удар. Для всех без исключения народов этот удар – одинаков! Сначала чудовищная боль, боль хуже смерти переполняет тело и душу народа. Он осознает: у всех переломаны руки и ноги, хребет и шея, все в крови, все болью пропитано у всех! И если кто-нибудь заглянул бы в лица этих погибающих людей, замер бы от восторга и ужаса. В момент, когда наступает смерть, лицо убиваемого выражает столько эмоций, словно в доли секунды человек смог услышать сразу весь «Реквием» Моцарта или прочитать «Шинель» Гоголя.

Разные в людях чувства, но чувства убиваемых – не мимолетны. Время для них течет совсем не так, как для тех, кто пока остается жить. За доли секунды, за самые последние доли убиваемые успевают прожить, понять и прочувствовать больше, чем успели за долгие годы, а может быть, больше, чем за всю жизнь. Каждому свое. Один в момент смерти переполнен яростью, другой – неутоленной жаждой мести, третий вдруг понимает сладость смирения и умирает в блаженстве, прощая врагов.