Искусство раннего Рима и Южной Этрурии эпохи расцвета (VI–V вв. до н. э.) по материалам коропластики - страница 16

Другим важным достижением раскопок 1944–194. гг. стало открытие керамических баз для акротериальных скульптур. Квадратные плинты статуй полностью совпали с размерами этих баз, устанавливавшихся на гребне кровли. Кубический объем каждой базы плавно расширяется вниз, образуя подобие энтазиса. Напряжение выражено дугообразными линиями их граней внизу. Однако такое расширение вниз, скорее всего, вызвано необходимостью установки базы в сочетании с калиптерами, покрывавшими черепицы на скатах кровли и columen. Для этой цели каждая база имеет полукруглые выемки на гранях, соответствовавшие размерам черепиц. Замечательно, что на них присутствует роспись – симметричные изображения дельфинов, прыгающих вниз.

Таким образом, было полностью доказано акротериальное положение всей композиции, что еще в 194. г., несмотря на ранние предположения Джильоли и Фолькерта, вызывало у многих сомнение. Например, у А. Андрена, в частности, определившего скульптуры Аполлона и Геракла как часть «группы статуй, расположенных на земле, в храме или вне его»[42].

Это вызвало ряд возражений. Сантанжело и Стефани публикуют эти важные находки, причем последний предлагает графическую реконструкцию всей акротериальной композиции, состоящей из четырех фигур – противоборствующих Аполлона и Геракла в сопровождении Артемиды и Гермеса. Такая реконструкция не просто является интересным фактом, но и следующим важным шагом в изучении монументальной коропластики[43].

Завершают ряд публикаций, связанных с раскопками и открытиями на территории святилища Портоначчо, достаточно скептические рассуждения Р. Бьянки-Бандинелли в его «Истории классического искусства» (1950). После тридцатилетнего главенства паниталийской концепции он уверенно утверждает, что Аполлон, безусловно. – создание грека-эмигранта, несмотря на тенденции некоторого искажения формы. Бьянки-Бандинелли приходит к выводу, что в Этрурии нет по существу ни одного хорошего произведения искусства, исключая лишь те, что появились под влиянием греческих форм, и этрусско-италийская оригинальность была не более чем случайной и эфемерной манифестацией пестрого народного ремесла, не поддающегося улучшению со стороны настоящей художественной традиции.

Находки из Портоначчо и история их изучения, вызывавшие к жизни абсолютно полярные мнения в 1920-1940-х гг., отражавшие изоляционистские и ограничительные концепции, главенствовали не только в итальянской, но и во всей европейской науке, отдававшей предпочтение концепции автохтонности этрусского этногенеза. Сторонники этой теории отчужденности этрусского общества и проистекающей отсюда оригинальности его искусства и культуры. Во многом эти тенденции в научных воззрениях сохранялись до 1970-х гг.

Несмотря на противоречивость научных дискуссий, сопровождавших исследование святилища Портоначчо, можно говорить о самом главном достижении этого процесса – первом открытии монументального архитектурно-пластического комплекса этрусского храма, попытках его интерпретации в широком культурно-историческом процессе.

Вслед за находками в Вейях подобные произведения, но более разрозненные, были открыты в других древних центрах Южной Этрурии и Лация. Среди них можно выделить остатки фундаментов храмов и храмовой скульптуры, обнаруженные в Цере, Сатрике, Фалериях, Ланувиях, Риме и Орвьето (Вольсинии)