В детстве все мы принимали громадные решения по поводу чепухи.
Было еще одно обстоятельство: по соседству с домом, в котором тогда жил Орвелл, обитала семья двух никчемных пьяниц. Они любили друг друга, эти полуживые существа, но переговаривались только бранью. Однажды ночью муж ушел в лес и повесился. На следующую ночь то же сделала жена. Орвеллу тогда было одиннадцать; он был впечатлителен и раним как мимоза; он запоем читал фантастику и мечтал о карьере пилота-исследователя. Мечты исполнились, даже с лихвой.
Кресла развернулись и Орвелл снова почувствовал могучую вдавливающую силу.
Сейчас машина тормозила. Поездка заняла тридцать минут. Еще десять минут на слайдере – и он окажется на месте. Сержант включил Ваньку и Ванька запел:
Тяжела рука у Лены как баллон с ацетиленом…
Летательный аппарат действительно был похож на блюдце. В этот раз он был более выпуклым и большего диаметра. Прошлый попадался Орвеллу лет семь назад. В прошлом не было ничего нового – маленькие сбивали часто.
Точно похож на блюдце, на перевернутое блюдце. И спастись этим малышам не удастся.
Подумав о блюдце, Орвел вспомнил, что уже три и пора бы поесть. Что-нибудь простое. Хотя бы сендвич. Просто слюнки текут.
Он склонился над экраном сканера. Внутри блюдца всего одна жилая камера.
Небольшая. Уборной или умывальника нет. Видимо, эти синие червякообразные (машина раскрасила пришельцев оттенками синего) не имеют не только пола, но и пищеварения. Счастливые они, столько проблем отпадает. Зато пролемы у нас – если они не питаются, то как их кормить? Если не кормить, то обязательно умрут. Все равно умрут.
– Это что, наручные часы? – спросил Орвелл. – Покажите подробнее.
Сканер заработал с максимальным разрешением и Орвелл увидел запястье существа. На запястье был тонкий браслет с кружком. В кружке всего одна стрелка.
– Покажите вторую руку.
Вторая рука тоже имела браслет и тоже с одной стрелкой. Но стрелка была иной.
– Ты заметил? – спросил Орвелл.
Сейчас к нему подошел Коре – коллега, но не друг. Орвелл вообще не умел заводить друзей. В детстве он был стеснителен, а в юности слишком разборчив – так и не научился.
Коре было около сорока, он был почти двухметрового роста и очень силен.
Ходили слухи, что когда-то задавил насмерть новичка. То было давно, на спецподготовке. Просто несчастный случай. Случай замяли и он превратился в слух. Коре был могуч и жесток без зверства – могуч и жесток как закон математики, против которого бессильны любые потуги.
– Ага, заметил, – ответил Коре, – правая стрелка все время мечется, а левая показывает постоянное направление. Таких устройств нам еще не попадалось, правда?
– Правда, – сказал Орвелл, – но не думаю, что это что-то стратегически важное. Скорее всего мы не сумеем приметить эти штуки.
Он уже кое-что заметил и не собирался об этом сообщать, до поры, до времени.
Первое правило: сначала подумай о последствиях, а потом говори.
Как хорошо раскрашена рука – видно, как бьются розовые жилки под синей кожей. Значит, у них есть сердце.
– У них есть сердце, – сказал Орвелл.
– Попробуем поймать зверюшек живыми? – спросил Коре почти весело.
– Не думаю, что получится.
– Я поймаю.
– Я не это хотел сказать. Когда ребенок хочет выкормить птенца, птенец гибнет, несмотря на любовь и старания. А у нас ведь любовью и не пахнет. Они не выживут. Мы не знаем их системы питания.
– Тогда выживет один, – ответил Коре. – Второй зачахнет, наши медики его разрежут и быстренько узнают все о его внутренних системах. Первого мы сумеем спасти.
