Испить чашу - страница 18

В начале XIX столетия в Рязанской губернии на базе богатых залежей разнообразных глин зародилось много кирпичных заводов, фаянсовых и керамических предприятий. В Скопинском уезде наблюдался бурный промышленный подъем. Город, скажем, Скопин превосходил Рязань по промышленному производству на душу населения. Неуклонно росло население Кораблина, как сельское, так и городское.

Царское правительство, учитывая особенности сырьевых ресурсов того же Скопинского уезда, построило железнодорожную ветку от Кораблина до Ряжска и Скопина. Тысячами пудов вывозил уезд ежегодно на продажу зерно. Тысячи тонн лука и зерна шли за границу. Тысячи тонн угля отправлялись в Москву.

Количество кружевниц Скопинского уезда составляло более десяти тысяч. Ежегодно они вырабатывали кружева на свой зарубежный рынок на десятки тысяч рублей. Скопинские кружевницы по количеству мастериц почти не уступали вологодским. Их кружева превосходили своим изяществом вологодские. Даже царская фамилия пользовалась шалями, платками, перчатками, воротничками, выполненными скопинскими кружевницами, и постоянно заказывала себе их изделия.

«Цвело и пахло» реальное дело и в советское время – всё обрушила перестройка-катастройка…

Помню себя с очень раннего босоногого детства, наверное лет с четырех. В сентябре 1941 года, когда немецкие войска обложили Москву с трех сторон, моя мать Стрекалова Прасковья Михайловна приняла правильное решение – увезти меня и моего старшего брата Вячеслава на ее родину – село Симеон (ныне Кораблинского района Рязанской области).

Тогда село Симеон было районным центром с населением более двух тысяч человек и со всеми причитающимися райцентру службами.

Мы остановились у нашей бабушки Марии Григорьевны Амосовой (урожденной Гусевой). Бабушка и мой дед – Амосов Михаил Трофимович работали в колхозе им. Степана Разина. Этот колхоз существует и поныне, хотя его возможности в производстве сельскохозяйственной продукции стали намного ниже. В те годы колхозом руководил Кошкин (имени и отчества его я, к сожалению, не помню) – человек фанатически преданный советской власти и своему делу. В работе он не щадил себя и никому не давал поблажки. Работали все от зари утренней до зари вечерней. И колхоз прочно стоял на ногах. Никто не голодал, хотя в соседних колхозах ели лебеду и отруби. Это к слову о том, что от лидера, от хорошего организатора зависит очень многое.

Учет работы в колхозах велся в трудоднях (их называли палочками).

Оплата трудодней производилась в конце уборки урожая. Оплата труда была дифференцированной. За тяжелую работу, например пахоту простым плугом (его тянули две лошади), полагалось 1,5 трудодня. На пастьбе колхозных лошадей – это считалось не очень тяжелой работой – полагалось 0,8 трудодня.

За всем зорко следили бригадиры – первые помощники председателя. Была жесткая и в то же время учитывающая обстоятельства дисциплина. Если кто-то говорил, что он болен, то никакого принуждения не было и никаких документов типа больничного листа не требовалось.

Каждый колхозник должен был в стечение года наработать минимум трудодней, который устанавливался на общем собрании колхозников. Правда, этот минимум иногда корректировался вышестоящим партийным начальством.

Нас, пацанов, тоже приучали к труду, и мы выполняли посильную работу, которую могли сделать наши еще не окрепшие руки: собирали конными граблями сено, возили солому, навоз, зерно от комбайнов, помогали взрослым в прополке овощей.