– Откуда ты знаешь Луи? – спросил вошедший следом Александр. – Ты никогда о нём не рассказывал.
– Это отец моей первой жены, он из семьи эмигрантов. Я не рассказывал про них. Её… авиакатастрофа… Любила спортивные самолеты. Мы после свадьбы месяц прожили здесь, хотели уже возвращаться назад. Она решила полетать напоследок…
– Почему так? Мама тоже… Словно проклятие какое-то, – прошептал сын дрогнувшим голосом.
– Да, словно проклятие… Ладно, дружок. Ничего уже не изменить. Надо жить дальше. Располагайся, отдыхай.
– Хорошо, я полежу, попробую вздремнуть.
От двери небольшой коридорчик привёл его в зал. Комната была большая, просторная, с высокими потолками. Наверняка, номер семь – лучший номер гостиницы. Свет лился в неё через огромное, почти во всю стену, окно, освещая небольшой, уже сервированный стол, стоявший в центре. По краям окна, под сенью росших в кадках пальм, стояли кожаные диваны. Слева от окна располагался внушительный по размеру и содержимому бар. Саша лишь мельком взглянул на его содержимое и, повернув вправо, прошёл в одну из спален. Она оказалась раза в два меньше зала, но от этого становилась только уютней. Здесь было светло. Как и в зале, половину стены занимало окно, выполненное полукруглым эркером. Но, стоило закрыть жалюзи, как густой полумрак окутывал всё вокруг. В центре стояла большая кровать, рядом ночной столик, а напротив, сбоку от двери, на стене висел телевизор.
Александр снял пыльные кроссовки, прошёлся немного по прохладному деревянному полу, дав отдохнуть ступням после обуви, и устало упал на мягкую постель. Рука сама нащупала пульт телевизора на ночном столике – телевизор включился.
– Посмотрим, что здесь есть, – пробормотал он.
Как назло, ловились только французские каналы. Саша не понимал ни слова, но попробовал посмотреть одну из передач. Кончилось тем, что он, разочаровавшись, просто выключил телевизор. Почему-то сразу захотелось спать. Мягкой пеленой накатилась дремота.
– Эй, выходи, – послышался голос отца. – Успеешь выспаться, лучше попробуй настоящего вина.
Он встал, потянулся и вышел из спальни, ощущая босыми ногами прохладу пола. Николай и Луи уже сидели за заставленным яствами столом – когда только успели, он и не услышал.
– Присаживайся. Попробуй паштета из омаров. Жаль, устриц свежих нет. Да и ладно, здесь и без них есть что пожевать.
Недолго думая, Александр сел за стол и набросился на еду. Пока он набивал себе рот паштетом, Луи налил в его бокал густого, бордового вина.
– Попробуй.
Саша оторвался от еды и приложился к бокалу. Вино было терпким, кисло-сладким. Вкус был весьма странен, привкуса винограда не ощущалось, скорее в нём чувствовалась пробка, видимо оттого, что его выдерживали в бочках из пробкового дуба, почему-то была лёгкая нотка дублёной кожи. Но всё это отнюдь не вызывало оскомины, наоборот, его хотелось пить и пить, пока не опустеет стоявшая на столе пыльная, зелёного стекла, бутыль.
– Ничего лучше в своей жизни не пил, – признался он, поставив на стол пустой бокал.
Небольшое застолье продолжалось недолго. Хорошее вино ещё больше разморило уставших гостей, и оба стали походить на сонную рыбу.
– Ты, как хочешь, если есть желание, погуляй, а я спать пойду, – проговорил Николай, заразительно зевнув.
– Да и я тоже посплю – ещё нагуляюсь.
Они проспали остаток дня, весь вечер и всю ночь – долгая дорога дала о себе знать. Зато на следующий день оба встали, когда не было и шести. Солнце ещё не успело подняться в зенит, и не пекло так немилосердно, как в полдень. С моря дул свежий ветерок, можно даже сказать, что было немного прохладно. Саша поднялся, прошёл в ванную комнату, быстро принял душ. Одевшись, он вышел в зал. К его удивлению, отец уже сидел за столом и пил кофе, закусывая его свежеиспечёнными булочками.
