– Кто там? – послышалось из кельи.
– Это я, Эстиан.
– Входи, сын мой.
Монах, ещё совсем молодой, лет шестнадцати отроду, открыл дверь и, переступив через порог, поклонился, положив руку на сердце.
– Доброе утро, Эстиан, – поздоровался с ним сидевший на койке уже немолодой, но крепкий на вид жрец.
– Доброе утро, отец Валиар.
– Что случилось, сын мой? Я услышал твой топот, едва ты поднялся в коридор.
– Он проснулся! – истово выдохнул молодой монах. – Свершилось великое чудо! Он проснулся!
Валиар вскочил с постели, словно его ужалила змея. Он подошёл к ученику, тряхнул его за плечи и, подняв глаза к потолку, покачал головой.
– Идём скорее.
Оба монаха вышли из кельи и направились по коридору к лестнице, ведущей в нижний ярус, где жили неизлечимо больные и находились усыпальницы. Вскоре они очутились перед тяжёлой и прочной, запиравшейся на замок, дверью. Эстиан открыл её, и они вошли вовнутрь. В точно такой же, как и у Валиара, келье на постели лежал человек.
На вид ему было около сорока, правда густая щетина набавляла ещё с десяток. Глаза неизвестного были открыты, взгляд лихорадочно бегал по комнате. Было видно, что он совершенно не понимает, где находится и что с ним. Валиар подсел рядом и посмотрел в глаза. Тот ответил взглядом на взгляд и вдруг тихо, с трудом, проговорил:
– И… ли… ар.
– Эстиан, – Валиар повернулся к юноше. – Беги ко мне и принеси бутыль из тёмно-зелёного стекла. Там она одна, над кроватью моей стоит.
Едва тот убежал, монах снова повернулся к лежавшему на кровати человеку, положил свою руку на его и пристально взглянул в глаза. Их взгляды вновь встретились.
– Илиар… Ты мёртв… Ты же умер, – снова проговорил неизвестный. На этот раз слова дались ему легче.
– Ты ошибаешься… Александр Давыдов. Моё имя Валиар.
– Нет, не обманывай меня. Твой взгляд – взгляд Илиара. Твоя душа раскрыта передо мной. Я же во второй раз переступил за грань смерти, но вернулся. Можешь называть себя хоть Валиаром, хоть кем-то ещё, но ты Илиар… Нет… Постой… Сомнений нет, я вижу… Вижу. Тело лишь смертная оболочка, ненужный хлам. Истина внутри, настоящее лицо внутри этого уродливого облачения, это душа, душа бессмертная и свободная. Ты… Ты Лабек!
– Осторожнее со словами, у стен могут быть уши.
Александр ничего не ответил. Он закрыл глаза, усталость и слабость пока ещё брали своё. Наконец прибежал Эстиан. Он вручил Валиару бутыль и спросил:
– Что это? Пахнет не очень.
– Нюхал, бездарь? Ладно, не накажу. Это настой из трав. Хорошо поднимает силы.
Жрец взял с деревянной полки запылённый глиняный стакан, протёр его о полу сутаны и, налив в него до краёв густой, почти чёрного цвета жидкости, протянул его Александру.
– Пей; ты должен выпить это.
Тот приоткрыл глаза, попытался приподняться, но силы оставили его, голова не смогла оторваться от подушки. Тогда Валиар осторожно приподнял его голову левой рукой, а правой поднёс к его губам стакан. Уже после первых глотков зелья с лица сошла нездоровая бледность, взгляд прояснился. Немного морщась от горечи, Александр выпил всё до последней капли и, после этого, самостоятельно смог сесть, свесив ноги на пол.
– Что произошло со мной? Что за чертовщина происходит?
– Тебя отравили, – ответил Валиар.
– Но почему я опять вернулся с того света?
– Божественный Аклостин спас тебя.
Валиар поднялся и достал из тайника в одном из углов ножны с мечом. Он пристально посмотрел на гостя опечаленным взглядом и попытался достать клинок. После нескольких сильных рывков из ножен появилось нечто, обросшее густым слоем ржавчины. Местами они проела сталь насквозь, проделав страшные, зияющие дыры. Не успел Валиар подать его Александру, как лезвие, точнее то, что было им когда-то, обломилось у рукояти и, упав на каменные плиты пола, сломалось.
