На следующий день мы делали уже вторую остановку, когда меня осенило. Сегодня был бы восьмой и последний день Высшего Совета, в этот день решилась бы моя судьба, если бы все пошло иначе. Сегодня мне исполняется восемнадцать лет.
Будь я сейчас дома, мама разбудила бы меня длинной историей о том, как я родилась, которую она рассказывала каждый год. Папа перечислил бы все мои поступки, которыми он гордится, хотя теперь их список, наверное, оказался бы невелик.
В нашей семье это был важный день. День, когда мы официально взяли на себя ответственность за народ, земельные владения, порядок престолонаследия – за все.
А сейчас? Считают ли они, что я мертва? Или пропала без вести? Вдруг мои родные не спят и молятся у пустой могилы? Вдруг моя старшая сестра утопает в еще более глубоком горе? А близнецы? Откалывают шутки, как раньше, наполняя дом столь нужным смехом, или бремя трагедий лишило их этой радости?
Тоска по близким прокатилась осязаемой волной, впиваясь в кожу тысячами иголочек, покалывающих вдоль…
О звезды!
Никакая это не тоска, а предостережение!
Приближается очередная буря, и она будет гораздо сильнее небольшой вьюги, которая так измучила накануне. Нам понадобится укрытие еще до того, как мы успеем добраться до ночлега.
Когда я взглянула на чистое голубое небо, с губ сорвалось проклятие и мной овладело противное ощущение дежавю.
Проклятый Сокэр и его нелепая погода!
Стоит ли рискнуть и сообщить, что я знаю о приближении бури? Или утаить правду? Кирилл, как всегда во время остановки, предложил мне свою флягу, и это укрепило мою решимость.
Даже если я пожелаю рискнуть собственной жизнью, а за последнее время я делала это не раз, то здесь еще три десятка человек, и лишь одного из них я без серьезных колебаний оставила бы перед лицом стихии.
В Локланне погода менялась более предсказуемо, а тучи были видны за многие километры. В редких случаях, когда я чувствовала то, что не видел обычный солдат, кто-нибудь из близких тут же придумывал предлог для остановки.
Только в Сокэре я оказалась вынуждена притворяться, что у меня есть грозовой палец.
Где Давин, когда он так нужен? Он помог бы остановиться пораньше под предлогом, что тут поблизости его любимый бордель.
Я глубоко вздохнула, собираясь с силами и готовясь к тому, что меня высмеют.
– Когда мы сегодня будем делать остановку? – В виде исключения я на этот раз обратилась не к Кириллу, а к Эвандеру.
Он удивленно поднял брови.
– Уже переутомились, леммикки?
Я раздраженно покачала головой и обернулась к Кириллу, чтобы переспросить, но Эвандер снова заговорил.
– Сегодня мы едем в Райю, доберемся вскоре после заката, если поторопимся.
– Нужно остановиться раньше, – выпалила я.
Молодец, Роуэн! И убедительно, и совсем не подозрительно!
Среди солдат воцарилось неловкое молчание, они обернулись на Эвандера, чтобы посмотреть, как он отреагирует на подобное заявление. В прищуре его серых глаз появилось недоверие.
– Неужели?
Я вздохнула, посмотрела на небо, а потом кротко посмотрела на Эвандера.
– Скоро будет буря. Очень опасная.
– И вам это известно, потому что… – Он жестом велел мне продолжать.
– Потому что у меня… – только не говори про грозовой палец, не говори про грозовой палец, – повышенный интерес к погоде. Я углубленно ее изучала.
– Понятно. И как скоро наступит это «скоро»? – Понять, издевается ли он, было невозможно, но я все равно ответила. И для видимости посмотрела на небо.
