– Арло. – Лорд позвал писаря тихо, но требовательно.
Флейм и без того смотрел на Винсента, однако тот либо плохо видел заплывшими глазами в свете факелов, либо хотел убедиться, что привлёк к себе внимание.
– Арло. – Винсент шептал, его произношение стало намного хуже, казалось, он вдруг начал как будто пропускать слишком много воздуха. Может, ему выбили зубы? Писарь не мог разглядеть, а сосед намеренно прикрывал рот рукой, на которой красовались новые раны. – Решено – завтра нас повезут отсюда. Завтра мы должны отправиться навстречу другим культистам, к братьям и сёстрам – так сказал один из них. Я не знаю, что нас ждёт по пути, но мы покинем эти клетки!
– Ничего хорошего не выйдет из этого… Ничего! Ты сам говорил про ритуал, про то, что нас всех ждёт гибель. – Писарь тоже уже привык разговаривать шёпотом. Наверное, если он выберется живым, то долго не сумеет заставить себя перейти на нормальную речь. – Неужто ты забыл? Винсент, если нас повезут куда-то, значит… Значит, скоро нас захотят убить! Не просто так нас не убивают сейчас. Ты не понимаешь, что значит наша поездка? Мы надоели им, и они хотят нас отдать своим друзьям-культистам, для которых нас и готовили. Ты же мне сам всё это поведал! И тогда нас ждёт мучительная смерть. Смерть! Нет, я не хочу умирать, уж лучше жить так, чем не жить никак.
– Ты согласен жить вот так, лишь бы не умирать?
– А ты нет? Какой смысл в смерти? Ты перестаёшь существовать. – Арло приблизился к решёткам и посмотрел в сторону беззубого не-человека по другую сторону. Тот глядел перед собой и возил кусочком соломы по камню. – Ещё хуже, чем стать вот таким.
– Нет уж, смерть – это избавление! – категорично заявил Винсент. Последнее слово прозвучало с небольшим шипением, ему определённо что-то повредили.
– Ты мало пожил и мало повидал, в тебе говорит только твой нрав, потому ты считаешь, что куда благороднее умереть. Ты не прав. Жизнь одна, нет никакой потери более страшной, чем жизнь.
– А честь? А достоинство? Вера? А семья и возлюбленная?
– Если ты лишишься жизни, то в любом случае потеряешь всё это. Все радости тебе даны, чтобы ты мог ценить пребывание в этом мире, и если ты умрёшь, то так или иначе больше не сможешь наслаждаться обществом возлюбленной, быть в кругу семьи или бахвалиться наличием достоинства и чести перед другими.
– Зачем жить, если никто не любит и не уважает?
Арло встретил совсем другого лорда Виллингпэриша.
Тогда перед Флеймом предстал яростный воин, храбрейший юноша, мудрый и смелый, сильный, уверенный в своей правоте, неугомонный. Несмотря на большую разницу в возрасте, именно северянин проявлял желание идти вперёд и вёл за собой. Теперь же, всего после одного пребывания за Вратами, он вдруг стал совсем иным, и это ничуть не уменьшало страха писаря, скорее наоборот.
– Что же с тобой там сделали? Винсент, я не могу поверить, что за несколько часов ты стал таким… Иным. Не могу! Ох, а что я? Что же они сделают со мной? Я перестану существовать, я лишусь разума и… И я стану как он! – Писарь повернулся в сторону ничего не соображающего покорного соседа. Тот уже сидел в одной позе не один час. Теперь он держал в каждой руке по пучку соломы, смотрел то на один, то на другой, изредка улыбался непонятно чему и пару раз что-то промычал.
– Ты же сам сказал минутой ранее, что это лучше, чем смерть, – напомнил приятель и сосед.
