Вилену удалось смешаться на станции Барнаул с толпой высыпавших из вагонов студиозусов и вместе с ними проникнуть в свой собственный поезд. В отличие от девушек-педагогинь, следовавших в Белокаменную в относительном комфорте плацкартного вагона, маевцам снова подали теплушки. Они и рады стараться: расчехлили лозунги, оставшиеся с дороги туда, развесили их по бокам вагонов, только в транспарантах «Даешь целину!» – по-пижонски заменили слово «даешь» гордым «взяли».
Вилен отыскал свое место, тепло поприветствовал Радьку и Владика. Они, разумеется, не упустили шанса поехидничать:
– О, гусар вернулся!
– Как твой железнодорожный роман, Слонище?
Но зависти в словах друзей звучало больше, чем едкости. Лучшим ответом в подобном случае является молчание – за ним может скрываться все, что угодно. Вилен промолчал.
Он залез на верхние нары и улегся на набитый сеном мешок, руки под голову. Но не мечтать о Жанне он принялся. Кудимов был человек определенный и цельный – не верхогляд и фанфарон, как Радик, и не мечтатель Иноземцев. Потому он достал из кармана свой заветный блокнотик и проранжировал Жанну, с которой только что распрощался. По шкале «П» он поставил ей пять (по пятибалльной системе) – раз уж в ходе первого свидания сумел урвать поцелуй (да и чувствовал в девушке большой в этом смысле потенциал).
«Л» – то есть «любовь» – Кудимов обычно оценивал не в том смысле, насколько девчонке понравятся его ухаживания. Цветы, кино, конфеты, театры – какой, интересно, особе они могут НЕ понравиться? Нет, вопрос заключался в том, насколько ему самому будет интересно шататься с нею под ручку по паркам и сидеть в кино? И здесь он вывел Жанне твердую тройку. А потом подумал и переправил на четверочку с минусом. Если в ходе свидания с ней он окажется вознагражден – ну, в смысле «П», то есть постели, – тогда почему бы и не поухаживать?
Однако следовало еще подумать, надо ли ему вообще связываться с Жанной. Потому что в ней имелся всего один, зато серьезнейший и очевидный изъян: она была немосквичкой. Именно поэтому в графе «Ж», где Слон оценивал перспективы собственной женитьбы на той или иной красавице, он поставил девушке жирный кол. А мог вывести и ноль, и был бы прав. Потому что он уже далеко не романтик. И учится не на первом, втором и даже не на третьем курсе. И впереди маячит распределение. И главный способ добиться приемлемого назначения – в Москву или хотя бы в Подмосковье – сочетаться законным браком со столичной штучкой. На начальных курсах он еще мог себе позволить закрутить роман с девушкой из общежития. Но теперь, когда диплом катит в глаза, – надо ли время терять? Очень и очень следует над этим подумать.
Вилен, заодно уж, и второй девушке, Гале, – брюнетке, показавшейся ему твердой, своеобразной и мужественной, – оценки поставил просто из интереса и чтобы ей обидно не было. Насчет возможной «П» она получила твердую тройку. Женитьба на ней тоже никакими премиальными не светила (единица), а вот закрутить с ней любовь по правилам, с ухаживаниями и букетами, ему почему-то вдруг показалось интересным. Отчего-то представилось приятным пройтись с Галей по бульвару, по парку, поговорить о том о сем. Отчего-то показалось, что ему с ней будет интересно. Он и поставил ей в рубрике «Л» четыре с плюсом – ну, или пятерку с минусом, что, как считал, одно и то же.
Вилен, конечно, не знал и знать не мог, что в другом поезде, идущем тем же маршрутом – на Тюмень – Челябинск – Москву, – девчонки, которых он только что вписывал в клетки своей заветной таблицы, говорят о нем.
