Отдыхали от трудов крестьянских.
Яковлев подошел к воротам, постоял немного, собираясь с духом. Тихо звякнула щеколда калитки под его рукой. Дверь в сени была распахнута. Он поднялся на крылечко. Рассохшиеся доски заскрипели под его ногами.
–Ой!– испуганно взвизгнул кто-то в полумраке сеней, метнулся в дом.
Володька не успел даже удивиться, как за дверью скрылась девичья фигура в коротенькой комбинации, блеснув неприкрытой белизной ног. На табурете в сенях стоял эмалированный тазик с водой, по полу, белыми тараканами расползлись клочки пены. В воздухе явственно ощущался легкий запах шампуня. Он прошел в дом.
На кухне, у окна сидела Любовь Николаевна, перед ней на столе лежала раскрытая книга. Из спальни вышла незнакомая миловидная девушка в наспех наброшенном на миниатюрное тело халатике. Мокрые мелкие кудряшки темно русого цвета обрамляли симпатичное личико с тонкими чертами. Стыдливый румянец полыхал на ее щечках. Темные глаза метали искрящиеся молнии негодования и гнева.
Володька заулыбался, глядя на нее.
–Не вижу ничего смешного,– с чувством бросила та, вызывающе вздернув носик.– В приличном обществе принято стучаться, перед тем как войти.
–Не представляю, кто виноват в том, что дверь была открыта. Технику безопасности надо соблюдать,– парировал Яковлев.
Любовь Николаевна с улыбкой наблюдала эту сцену и хитро улыбалась. Она захлопнула книгу, положила ее на книжную полочку. Поманив парня взглядом, вышла во двор. Володька послушно двинулся следом.
…Они медленно брели по самой кромке обрывистого берега вдоль серебристой ленты реки. Над землей разлилась ночная тишь. Лишь изредка протарахтит по безлюдной улице запоздавший мотоцикл, да вслед ему лениво пролают собаки. И снова тихо. Медленно гасли в окнах огни.
Село засыпало.
Они наткнулись на упавший ствол липы, устроились на нем со всем возможным удобством. Запрокинув головы, стали искать знакомые очертания созвездий.
Любовь Николаевна повернулась спиной, откинулась ему на грудь, положила голову на плечо.
Ты любишь ночное небо?– Помолчала.– А я люблю. Звездочки совсем как живые, правда? У каждой своя судьба: одна живет долго, другая совсем немного; одной любуются все люди веками, слагают о них сказки и песни,– на другую даже не посмотрят.
Помолчав, она тихо добавила:
–Знаешь, иногда так бывает, что вокруг тебя образуется пустота, вакуум. В такой момент посмотришь на небо, а там неизмеримо далекие звезды. Умом ты это понимаешь, но в душе живет осознание того, что ближе них в мире нет ничего и никого. ТОЛЬКО ОНИ слышат тебя и успокоительно мигают: то синим, то зеленым, то белым огоньком. А человек во все времена тянулся к огню, тянулся к свету. И не важно, что это за огонь: горячий, обжигающий рукотворного костра или холодный призрачных звезд.
В голосе девушки сквозила печаль. Володька обнял учительницу, прижался к ней плотнее. Спрятал лицо в серебристых от лунного света локонах волос, с трепетом вдыхая такой пьянящий аромат девичьего тела. Он готов был защитить любимую от любых невзгод и житейских передряг. И так хотелось быть рядом с ней до самого конца, оберегать и защищать. И любить.
–Любовь Николаевна, а каким Вы хотели бы видеть своего мужа. Нет, я понимаю, в жизни идеалов не бывает по определению. Но все же, хотелось бы знать границы, к которым нужно стремиться, чтобы заслужить это звание.
Девушка удивленно вскинула брови, мгновение подумала.
