Но сначала я был слишком в себе, потом откладывал на годик и еще на годик.
А потом защита вошла в привычку, а работа оказалась не такой уж плохой женой. По крайней мере у нее никогда не болела голова, чтобы меня отыметь.
Но я все равно оставался мужчиной со своими потребностями, надо сказать, такими же активными, как и в двадцать. И Ирина, почти полная моя ровестница, не хотела размениваться на молодых любовников и всегда посмеивалась над теми, кто не стесняется выставлять рядом мальчика совершенно определенного ремесла. Но и у нее смерть мужа напрочь отбила желание заводить долгоиграющие отношения.
После гибели жены я напрочь обрубил все связи с ее семьей. Не хотел, чтобы кто-нибудь, даже случайным словом или воспоминанием топтался по могиле моей боли.
А года три назад мы с Ириной случайно столкнулись на каком-то мероприятии и как-то не сговариваясь ухватились за эту встречу. Быстро сбежали после официальной части, и за бокалом вина я узнал, что она овдовела, и снова стала «женой» – вездесущего Труда. Наши одиночества притягивались слишком очевидно сильно, чтобы в ту же ночь мы не оказались в одной постели. А утром она первая сказала, что для нее это был просто секс и сброс напряжения.
Мы провели вместе утро, попрощались и обменялись телефонами.
Через неделю я позвонил и предложил вместе сходить на выставку.
Вот так мы с Ириной нашли друг друга. Спонтанно, ничего не планируя, ничего друг от друга не требуя.
Но сегодня я так и не смог толком расслабиться.
Потому что в голове торчала Ви в той маленькой убогой квартирке, где в кране толком нет горячей воды, а из окна вид на богом забытое строительство. Ви возвращается домой одна, пешком по этажам, где темно как в жопе. И зарабатывает тем, что улыбается и пытается потакать прихотям клиентов, хотя у нее явно талант - и те картины, что бы она там ни говорила, достойны большего.
Ирина ворочается во сне и переворачивается на бок, спиной ко мне. Это к лучшему, не хотелось бы угодить в ее объятия, а она, хоть и прагматична, почему-то очень любит спать в обнимку.
Что же меня так гложет?
Жил же все это время, не вспоминая ни о Пашке, ни о его дочери. А тут вдруг вся моя устоявшаяся жизнь, где надо мной есть один бог – личная помощница с расписанным по часам графиком в ежедневнике, зашаталась и накренилась.
Все-таки, когда Ирина снова поворачивается и теперь уже сонно тянется в поисках меня, выбираюсь из постели, иду на кухню и в полной темноте делаю себе крепкий кофе. Такой концентрированный, что от одного глотка взрывается мозг. В три часа ночи. Все это мне аукнется.
Я ведь все знаю и понимаю, просто до последнего трепыхаюсь, чтобы не сознаваться в том, что, если по-простому, все эти годы я был тем еще трусом. Сделал вид, что забыл, лишь бы не мучиться угрызениями совести.
Утром – еще нет шести – набираю знакомую девчонку-риелтора. Даже не удивляюсь, что в ответ слышу не сонное бормотание, а бодрый голос и пожелание доброго утра. Я часто пользуюсь ее помощью, потому что предпочитаю селить своих приезжих бизнес-партнеров не в гостиницах, а в хороших квартирах с нанятыми горничными. Домашняя обстановка расслабляет даже циников-финансистов.
— Марина, мне нужна квартира. Хороший район, новостройка. – Вспоминаю картины Пуговицы, отхлебываю еще одну порцию только что сваренного кофе. – Там должно быть много света, большие комнаты, лучше что-то вроде студии, чтобы разделить на зоны. Полная транспортная развязка.
