– Я выключу?
– Да нет. Как хочешь. Давай посмотрим.
И они посмотрели английский документальный фильм «Сироты земли». О брошенных детишках Конго, Ирака, Румынии, России.
Кармелло старался не слишком громко вздыхать и не глядеть на Марию. Он знал, что в ее глазах сейчас стоят слезы и она не хочет, чтоб он их заметил.
«Мама», – вдруг произнесла красивая темноглазая девочка, глядя в объектив, прямо на Кармелло и Марию.
– Ох! – сорвалось с губ Марии.
Голос диктора за кадром произнес: «Напрасно ждет маму девочка Арина из московского дома ребенка № 15. Родная мать отказалась от нее в роддоме, узнав о том, что у девочки букет врожденных заболеваний. А удочерить ее по российским законам практически невозможно. Из-за тех же болезней, которые, кстати, при современном уровне медицины вполне излечимы».
– Выключай, Мария, – мягко сказал Кармелло. Он погасил свет, притянул к себе упругое тело жены и поплыл по реке неги и желания.
Но потом, уже стараясь уснуть, он отчетливо увидел лицо московской девочки Арины, услышал слово «мама», произнесенное сладким детским голоском. У Кармелло и Марии в том раю, который они так любовно для себя создавали, оказалась одна печаль. Мария, статная, женственная, с высокой грудью и широкими бедрами, оказалась бесплодной. И его миллионы в этой беде бесполезны. Ее нельзя вылечить.
* * *
Накануне похорон Марины Федоровой Дина увидела в окно, как двор быстро пересекает участковый Иван Николаевич с двумя милиционерами. Они вошли в их подъезд. Что еще случилось? Дина быстро надела ошейник на Топика, влезла в куртку, и они, не дожидаясь лифта, который уже был занят, понеслись с двенадцатого этажа. На седьмом Дина остановилась, подождала. Участковый с милиционерами, как она и предполагала, вышли на шестом. Позвонили в квартиру Веры.
Дина с Топиком спустились во двор и начали свою прогулку, пятую на дню.
Милиционеры освободились примерно через полчаса. Дина постаралась оказаться на их пути. Участковый поздоровался и остановился.
– Что-нибудь случилось, Иван Николаевич?
– Вера пропажу обнаружила. Не нашла метрику Марины и свое брачное свидетельство.
– Она считает, что они потерялись или их украли?
– Она уверена, что украли. Причем в день убийства. Вера документы держит в шкатулке, которая стоит открыто на столике у зеркала. А накануне она получила зарплату и положила на документы сверху две тысячи. Она заначку так откладывает. Все деньги прятала в шкаф, под белье, а немного – в шкатулку. В тот день, конечно, про эту заначку не вспомнила. А сейчас открыла: две тысячи на месте, все документы тоже, а двух свидетельств нет.
– Может, муж взял?
– Да нет. Они ж эти дни у родителей жили. Олег знал, что Вера пойдет сюда за документами.
– Отпечатки пальцев взяли со шкатулки?
– Взяли, протокол составили. Вот он.
Иван Николаевич полез во внутренний карман куртки и вынул листок бумаги и черную ручку.
– Ох, надо же. Верину ручку прихватил. Придется возвращаться.
– Не нужно, Иван Николаевич. Давайте я отнесу. Мне хотелось бы с ней познакомиться, а без повода я не решалась.
Вера оказалась полноватой женщиной лет тридцати пяти – тридцати восьми с простым, незапоминающимся лицом и тяжелым взглядом. «Не подходи близко», – расшифровала этот взгляд Дина.
– Здравствуйте, я ваша соседка Дина. На двенадцатом этаже снимаю квартиру у Ларисы. У меня дома ремонт, вот Иван Николаевич, участковый, меня и порекомендовал. Он знакомый моего отца. А сейчас попросил вам ручку передать. Нечаянно прихватил у вас. Можно я войду на секунду? «Молния» на брюках расстегнулась. Я с собакой во дворе гуляю. Она, то есть он, меня там ждет.
