бы на него напали, то он всё равно бы оставил, хоть какой-то след. Осмотрев внимательно
место, ничего подобного, не обнаружили. Удручённые вернулись обратно. Альгис ещё не
появлялся. Решил дождаться до полуночи и тогда, если его не будет, доложить по команде.
Примерно 23:30 неожиданно, из-за скалы появляется Альгис. На шее болтается автомат, на
ремне несколько фляжек и полный рюкзак живительной влаги. Вид был у него уставший.
Измождённое долгим переходом, сырое от пота лицо и светящиеся глаза.
– А что, вода уже никому не нужна? – разводя руками, улыбаясь, не громко, выговорил
он.
– Ты!.. Наконец-то!.. Брат!.. – я первым подбежал к нему, помог снять вещмешок,
фляжки, тряс руки и хлопал по плечу. Тогда у меня проступили слёзы на глаза от радости.
Он, медленно сначала присел, потом улёгся на камни, расстегнув все пуговицы.
– Ну что ты! Всё же нормально! Я вернулся! Обещал же! Подумаешь, немного
задержался! – и пожал мне в ответ руку.
– Это я от радости! – оправдываясь, вытирая слезу.
– Дал бы лучше мне попить, чем сырость разводить! А то, с того момента, как набирал
воду, в рот не брал! – говоря в рифму, заулыбался он.
– У тебя же, целый вещмешок был? – удивился, протягивая свою фляжку.
– Бы-ыл! Так не мои же фляжки! – с интонацией проговорил он.
– А чего тогда из своей не пил?
– Хм! Из своей! Так я же, дурья башка! – ударил ладошкой себя по лбу, – Свою фляжку
первым наполнил и второпях положил на самое дно! – тут он открутил крышку и сделал
жадно несколько глотков.
– Достал бы! Это же не сложно!
– Ага! Достал! Это только говорить легко! Пока достанешь, сложишь, знаешь, сколько
времени пройдёт? – оторвавшись от горлышка, подмигнув, проговорив снова с интонацией,
держа на весу фляжку, залился смехом. В ответ все громко захохотали.
Потом, сидя в палатке, с юмором рассказывал, как он пришёл к высохшему роднику,
выходил на дорогу. Как останавливал гражданскую машину. Поинтересовавшись, где можно
добыть воды, сел в машину и попросил довезти его. Тот ехал и постоянно боязливо косился
на его автомат. Когда прибыл до родника, примерно через десять километров, выгрузился,
оглянулся, а у машины уже след простыл. Только пыль столбом от бешеной скорости. Как
набирал воду из слабой струйки родника и снова ловил машину. Ехал обратно и боялся
пропустить тропу, где вышел на дорогу. Как разговаривал с водителем, спрашивая то место, а
тот, почему-то ничего не понимал по русский. И он тогда от злости, начал разговаривать на
литовском. Того вообще перекосило от страха и удивления. Видя его состояние, начал над
ним издеваться, и перешёл на украинский язык. Видать водитель слышал украинскую речь и
ответил что-то на своём. Альгиса это развеселило, видя, что попутчик подал голос, он тогда
обратился на немецком. Водитель залепетал ещё сильнее, округлив свои чёрные глаза, даже
запел, потом резко остановился и на ломанном русском испуганно сказал: «З-здес! Пры-ры-
ехалы! Тропа! Вы-сох-шый а-рык!» Альгис по-дружески хлопнул водилу по плечу: «Рахмат!
Дуслык – Дружба!» Тот быстро, быстро заморгал от удивления и тихонечко тронулся с
места. Чуть отъехав, дал газу и потерялся за поворотом. В эту ночь все дружно гоготали,
слушая его рассказ. Некоторые моменты переспрашивали и снова смеялись до упаду. Вот
такой был Альгис!»
С чего же всё началось? Перед глазами всплывает другая картина: «Жаркий месяц
августа. Нас построили в казарме. Первое знакомство. Так-как в училище поступал с армии,
