Слух у Елены Никитичны идеальный. В этом не раз убедилась, когда разговаривала со Светикой в наш обговорённый по времени час. Утром мы редко беседовали долго. Моя подруга работала. А вот тёплыми вечерами при звёздах… Сергей не звонил. Совсем. Я тоже. Времени свободного достаточно. Я уходила из дома на свою завалинку. Мы могли наслаждаться разговорами часами. Темы находились разные. И важные. И пустяшные. Но нам, как обычно, было комфортно друг с другом. Тётя Лена лежала на кровати и смотрела телевизор. Ушки у неё в это время были на макушке. Это понимала по заданным потом вопросам. Странно. Отсутствие «короткой» памяти компенсировалось идеальным слухом? Да, это как-то несправедливо, что ли… Или это спасение для этой не очень правильной, но в то же время, несчастно-счастливой мамы? Кто же может ответить на такой вопрос, кроме Бога? У каждого своя стезя.
В доме у тёти Лены начали появляться мыши. Во дворе крысы. Август близился к концу. Зерно на полях убрали. Стало голодно, и серая мерзость потянулась к людям. Б-р-р-р! Не люблю этих тварей. Слава Богу, что во дворе у Елены Никитичны живут две кошки. В дом они не заходили. Хозяйка проявляла строгость в отношении этих милых созданий. Я их кормила. Фотографировала кошачьи ритуальные танцы. Две милахи охраняли свою территорию от всех хвостатых. Чужие из их же семейства тоже не имели пропуска на вход. «Face control» строгий. Отчёт в виде тушек крыс и мышей созерцала поутру. Говорят, что мыши, появившись в доме, выживают жильцов из него. Я и сама готова уже «выжиться» из дома, где наглое шуршание серостей по ночам не давало мне спать, а мерзкий мышиный запах отбивал всякий аппетит. Чего сказать о своей подопечной не могла. У Елены Никитичны принятие пищи по расписанию. Война войной, а еда чтобы в положенное время. Хорошо, что и спать ложиться её приучила в определённый час. В двадцать один моя подопечная, вымытая в ванной и накормленная вторым ужином, лежала в своей комнате и на своём диване. Свобода до утра.
Этим иногда пользовалась. У Гуськовых я прижилась. Никогда не напрашивалась, приглашали сами. Приятно. Волшебным образом, постоянно попадала к ужину. «Не ем после шести» теряло весь смысл. Сало от Гуськовых соблазнительно лежало и источало « слюнойподавлюсь» запахи. Как тут удержаться? Никак. И девчонки со своей горилкой. А рыба изготовленная в домашней коптильне? Моя слабость. Немного. Чуть-чуть. Попробовать. Килограммы прибавлялись. Я их не замечала. Шорты-майка. Никаких вечерних нарядов в «обтягон» не было. Форма одежды «casual». Лето. Солнце. Море. Всё имеет свои последствия. Об этом забыла напрочь. Наслаждалась общением со всеми сразу в этой гостеприимной семье. Таня сдавалась быстрее, чем Юра. После ужина жена уходила спать. Муж оставался с нами. Анекдоты, смех, вкусная еда и горячительные напитки. Время пролетало мигом. Марина пыталась разложить по полкам мою жизнь. Особенно её заинтересовала история с моими «слезами от государства». Присоветовала обратиться к Жириновскому. Объяснила почему. У неё приятельница, муж которой попал в такое колесо «беспредела», что его, военного, имеющего военные награды, разжаловали, обобрали и кинули за решётку. Такой вот акт «укрощения строптивого». Оставшись одна. Без средств существования, без крыши над головой, с маленьким ребёнком на руках, отчаянная блондинка, оставив своё чадо на попечение бабушки-дедушки, рванула в Москву. Добилась приёма к самому Владимиру Вольфовичу. Вступила в его партию. Пересмотр дела мужа состоялся. Вернули, восстановили, извинились. Живут счастливо. Я не блондинка. Как раз наоборот. Можно и мне для начала написать ему. Вдруг что получится. Под лежачий камень ничего не потечёт. Буду сама шевелиться и шевелить всех, кого придумаю. Рассчитывать мне не на кого. Адвокат уже был у приставов. Они только нагло ухмылялись ему в лицо и требовали, чтобы я к ним пришла, приехала, прилетела. Зачем я им нужна была, было невдомёк. Всё и так высчитывается. Я про деньги. «По закону». Что ещё? Унизить в очередной раз? Не получится, как и раньше. Я не из клана прогибающихся.
