– На учет вставать будете? – спокойный голос женщины в белом халате проникает в мое сознание, вырывая из больных воспоминаний. Каждый раз, когда вспоминаю об измене мужа, что-то нещадно начинает давить на грудь. Неужели так будет всегда? Разве сердце будет болеть всю жизнь?
– Да.
– Прикреплю вас к нашему отделению женской консультации, – пока я сидя вытирала холодный гель со своего живота, доктор прошла за свой стол и начала что-то писать в моей амбулаторной карте. – Выпишу вам рецепт на некоторые препараты. Думаю, рекомендации вы сами знаете: никакого алкоголя, курения и поменьше стресса.
Я молча киваю и, одевшись, подхожу к столу.
– Вот, возьмите. Первые фотографии вашего ребенка, – с улыбкой на лице женщина-врач протягивает скрины с экрана аппарата УЗИ. – Второй осмотр в следующем месяце.
По пути домой я испытываю смешанные чувства: с одной стороны меня переполняли счастье и радость каждый раз, когда я смотрела на снимки своего сына, с другой – измена мужа, отсутствие постоянного дохода, болезнь дедушки – все это омрачало мое настроение. И самое поганое это то, что с этим всем я должна была справляться в одиночку. Мне так хотелось быть слабой, особенно сейчас, когда я ношу в себе маленькую жизнь, но судьба преподносит мне новые и новые удары.
Я снимаю перчатку и сразу же чувствую, как холод сморщивает нежную кожу рук. Достаю из сумки телефон, хочу набрать Марусю и поделиться своей радостной новостью, но внезапно, на экране высвечивается входящий звонок. Это из больницы. Что-то случилось с дедушкой?
После недолгого разговора с лечащим врачом деда, я опускаю вниз руку, которая продолжает сжимать телефон, не в силах даже сбросить звонок. Первая эмоция – неверие, а затем в голове продолжают лихорадочно биться слова доктора: «Нам жаль, но сердце вашего родственника не выдержало нагрузки».
В этот день я впервые увидела своего ребенка и в этот же день, умер мой самый близкий человек.
Я не помню, как добралась до дома. Кажется, я бродила по городу до самого вечера. И только когда мои ноги начали неметь от холода, я решила вернуться домой.
Стянув со своего холодного тела куртку и скинув сапоги, медленно скатилась по гладкой поверхности входной двери и впервые за весь день позволила себе плакать. Слезы текли по моим щекам, глотку саднило от истошного плача, а грудь раздирало от новой порции боли. Я выла, словно меня резали по живому, не в силах встать с пола. Руки сами отыскали в сумке телефон. Я набрала до боли знакомый номер. Гудки… Опять эти проклятые гудки… Он был мне нужен, как никто другой. Я хотела услышать голос Димы, желала быть убаюканной его низким баритоном, несмотря на его гнусное предательство, но он не брал трубку. Его не было рядом в самый тяжелый момент. Я осталась одна, снова одна.
Затуманенный взгляд упал на браслет на моем правом запястье. “В самое темное время, ты – мой свет” – шевеля сухими губами, шепотом прочитала гравировку на внутренней стороне браслета. Сейчас этот самый темный час наступил для меня, но где же мой свет? Где ты, Дима?
Внезапный звонок в дверь пронзил меня насквозь, заставив вздрогнуть и испуганно обернуться. Я послушно встала, вытерла всю влагу с лица, пригладила растрепанные от истерики волосы. Почувствовав небольшое головокружение, я споткнулась, но все же открыла дверь, не удосужившись посмотреть в глазок.
Передо мной появилась высокая фигура в знакомой серой куртке. Карие глаза во мраке подъезда казались совсем черными, темно-русая щетина, острая линия подбородка.
