Исповедь сумеречного беглеца - страница 20

Чудовищные ползучие растения, обвивающие более высокие деревья, вообще мешали проходу. В одних частях этого леса кустарник, чаще всего колючий, рос очень густо, в других– сравнительно редко, но и тогда в любом направлении мало что видно дальше, чем на пятьдесят метров.

Нас вместе собрали всего три недели назад и ни о каком более или менее боевом слаживании не могло идти и речи.

Старший группы я, мой друг Вадим, поручик и первый номер снайперского расчета, Сергей Марков – штаб-сержант, его второй номер, два местных метиса, Самуэль Родригес – лейтенант и хороший полевой оперативник, и Рауль Эстенейро – первый сержант, минер и сапер от бога.

– Ладно. Слушаем все сюда. Родригес, ты со мной на разведку.

– Вадя, ты с Серегой, найди возвышенность и займи позицию, постарайся держать со мной и лейтенантом визуальный контакт.

– Рауль, теперь ты. Затихарись, где-нибудь здесь и держи под прицелом вон ту, видишь на час, тропинку. Это пока все. По местам.

Группа рассыпалась вмиг как карточный домик и исчезла в густой влаге тумана. Остались только мы с Самуэлем.

– Так, попрыгали!

– Отлично. Не звеним. Я первый, ты за мной. Я контролирую правый сектор и переднюю линию, ты слева и прикрываешь наш зад.

– Все, двинулись, с богом!

Пригнувшись к земле, почти целуя ее обветренными губами, короткими перебежками от дерева к дереву от куста к кусту, прикрывая друг друга мы молча выходили на цель. Мы все еще были все живы, но это пока.

– «Guantanamera, guajira guantanamera. Guantanamera, guajira guantanamera», – неслось во влажном, спертом от жары воздухе, ударяясь о покрытые мхом гранитные скалы и отголосками сбившейся в шепот музыки, которая рывками мелодии возвращаясь к нам.

«Guantanamera» – одна из самых известных кубинских песен и одна из моих любимых, особенно в исполнении ее создателя «Joseíto Fernández».

Где, бы я тебя еще услышал, как не здесь в мрачном дождевом лесу Мексики, который раскинулся от гор на западе до равнин на востоке. Как же я рад тебе сейчас «девушка из Гуантанамо», ты нас спасла.

– «Mi verso es de un verde claro, Y de un carmin encenidido» (Мой стих– светло-зеленый, и огненного кармина), – повторял я стихи поэмы Хосе Марти– кубинского поэта и писателя, борца за освобождение Кубы от Испании. И в моей душе уже просыпалась надежда на удачу и наше скорое возвращение на базу. Мы их наконец-то нашли.

На поваленном огромном платане сидело трое хорошо экипированных бойца «Mara mexictrucha», что на сленге значит «мексиканские бродячие муравьи». Это были подонки и отбросы общества. Они были головорезами в буквальном смысле слова и прославились жестокими убийствами не только в Мексике, но и по всей территории Латинской Америки.

Эти бешеные скоты не брезговали использовать для своих целей бомбы против детей и женщин. Особой статусностью у них считалось, рубить своих жертв при помощи мачете, а после отрезать головы или гениталии и скармливать собакам.

К ним лучше было не попадаться в лапы, в случае чего, самым простым выходом было или застрелиться, или подорвать себя и этих вонючих сволочей последней гранатой.

Однако, прежде всего, это были неграмотные пацаны из трущоб Мексики, умеющие только стрелять. Слава богу, они не обладающие тем боевым и специальным опытом и искусством, которыми в совершенстве владели мы.

Неожиданно, неприлично ярко сверкнула молния. Холодный горный дождь не заставил себя долго ждать, ударив наотмашь в лицо. Весёлая и обвешенная оружием троица быстро скрылась под стволом увядшего платана, из-под которого резко потянулся едкий дым костра.