Я знаю, что всё это игра,
Но продолжаю варить кашу из топора.
Мое «хорошо» утекло ещё позавчера,
А я зачем то всё жду утра.
Масло, пшено – пустеют в дому закрома,
Всё уходит в эту странную кашу.
Я провожаю взглядом всё, что съедает зима,
Та что летом настала, а я не заметила даже.
Ты не посадишь новые семена,
Тебе не станет родным мой дом.
Была, есть и буду в лесу одна.
Посади мне хотя бы Таволгу под окном.
Кофейный скраб в обветшалой бане
Греет больше, чем стрелы твоих вхождений.
Ищу тех самых касаний глазами,
Долгой нежности. Не наполняют танцы твоих наслаждений.
Топор в кастрюле моей, что для таинств грелась,
Обходится дорого, и не только по расходу пшена.
Ты сгораешь, а я даже не согрелась,
Ты пьян собой, а мне не пьяно и от вина.
Мне легче пьянеть от ярко красных смородин
В саду моем. Я не жду от них ничего,
Но лопаются на языке. Их дар своих жизней богу угоден.
Главное – не смотреть далеко.
Там точно нет больше каши из топора,
Нет таволги под окном на память.
Я просто дотлею как угольки костра
В печке моей, что слишком много дала тепла, и это уже не исправить.
Веточка таволги в вазе осыпется скоро – факт.
Я закатаю ее в свечу из пчелиного воска.
Свеча догорит, как спектакля последний акт,
Закончится всё. И надеюсь, мой вынос мозга.
