Пробираясь по сугробам, я думал, что теперь точно заблудился. Выхода не было. Надо идти вперёд.
Время близилось к вечеру. Ноющая боль притупилась. Радовало то, что острая щепа погрузилась в бок не глубоко, не задев органы. Но всё же рана была не хорошая.
Выбрав более-менее ровное место, расчистил его. Нарубил лапника, уложил на площадку, на них поставил маленькую палатку. Она была из тонкой, прочной ткани. Поужинав в сухомятку, залез в палатку, застегнул её. Положил рядом с собой пистолет, потеплее укутался, поджал ноги к груди и мгновенно уснул.
Под утро меня начало морозить. Я понял, что это, скорее всего из-за раны, она постоянно ныла. После того, как поменял повязку, позавтракал. Начало светать.
Собрав вещи, отправился в путь. Чем дальше шёл, тем меньше у меня оставалось сил. Озноб продолжал трясти, я брёл весь день без остановок, пару раз терял сознание, когда приходил в себя, поднимался и двигался дальше. Сугробы задерживали меня, ставили подножки. От боли, голода и слабости звенело в ушах.
К вечеру начали сливаться деревья, вокруг всё плыло, но я шёл; боялся, что, если остановлюсь, то потеряю сознание и больше в него не вернусь. Да, это было бы смешно, выжить в схватке со зверем, а умереть от холода в лесу, и простой ветки, что проткнула мне бок.
Уже стемнело. В полусознательном состоянии забрался на какой-то бугор, справа увидел свет…
«А вот и свет в конце тоннеля…»
Сознание отключилось, и я упал…
* * *
Огромный зверь, ещё больше того, которого убил, стоял и смотрел на меня человеческими глазами. Шерсть чёрная, наполовину с сединой, это был старый волк. Из пасти хищника текла слюна, он хотел меня съесть…
Открыл глаза… Я лежал в какой-то комнате, не в палате.
«Странно, – промелькнула мысль, – вот уж не думал, что на том свете будут комнаты». Вдалеке послышались мягкие шаги, явно не в обуви, значит точно не в больнице.
– Наконец-то он очнулся, – сказала женщина. – Женя, иди сюда.
Не увидев женщины, опять закрыл глаза: «Так, зовёт какого-то мужика, зачем?..»
Послышались другие шаги, я рассчитывал, что тяжёлые, но они оказались еле слышными. Рядом со мной кто–то сел.
– Как ты себя чувствуешь? – послышался мягкий, музыкальный девичий голосок. Он напоминал летний, лесной ручеёк.
Я снова открыл глаза. Передо мной сидела молоденькая девушка лет восемнадцати-девятнадцати, в голубом атласном халате. Пшеничного цвета прямые волосы, падали на плечи. Её глаза, как два зелёных луга, были неестественно ярко-зелёного цвета. И к тому же ещё длинные ресницы. На овальном лице красовались маленький с горбинкой носик и красивые пухленькие губки.
Я посмотрел на неё. На щеках блондинки тут же выступил румянец, и она опустила глаза. Охрипшим голосом спросил:
– Где я?
– Ты у нас дома, в Новосибирске, – сказала Женя.
– Как я сюда попал? Я же был в лесу…
– Мы ехали от бабушки домой, ещё в феврале…
– Что?! – перебил я, пытаясь подняться. – А сейчас, какое число?..
– Двадцать пятое марта…
– Как? Не может быть… Неужели столько был без сознания?
– Да. Мы даже не знаем, как тебя зовут.
– Сергей… – тихо сказал я, и вновь лёг закрыв глаза.
– Серёжа, тебе плохо? – тревожным голосом спросила Евгения.
–Нет, со мной всё в порядке… – грубо ответил я, тут же подумал: «Они мне жизнь спасли», – и сразу извинился. – Прости, не хотел тебе грубить, просто прошло столько времени, а обо мне, никто ничего не знает из родных… У вас есть телефон?
