Исправь своё детство. Универсальные правила - страница 14

Возвращаясь к самой Наде, мне остается сказать лишь о том, что эта девушка страдала от острого чувства беззащитности. И это чувство было в ней настолько сильно, что тревожность, которой оно проявлялось, трудно было даже заметить. Чувство собственной беззащитности сопровождало эту девочку, по сути, всю ее жизнь, и потому ее личность изначально формировалась с такой деформацией. Часть инстинкта самосохранения, которая отвечает за чувство защищенности, с самого начала Надиной жизни потерпела фиаско.

И поэтому нам в процессе психотерапии ничего более не оставалось, как учиться чувству защищенности заново, осваивать навыки уверенного поведения, технологии принятия решений и многое другое. В таких случаях это всегда непросто, но ведь другого выбора нет. Счастье, что все так хорошо закончилось и необходимые личностные трансформации девушке удалось сделать в семнадцать, а не, например, в двадцать семь лет.

С двух-двух с половиной лет начинается новый период в жизни маленького человека. Теперь он уже может передвигаться самостоятельно и отчасти понимает, что ему говорят. При этом его представления о мире еще очень и очень далеки даже от просто детских, пока они – просто младенческие. Ребенок пока не понимает, что он – это он. Уже вполне четко ощущая свои желания и требуя их немедленного исполнения, он продолжает называть себя в третьем лице: «Маша хочет игрушку!», «Дайте Пете сок!», «Коля не пойдет гулять!»

На самом деле, это очень странное время в жизни человека. Это период освоения Адамом Рая – он нарекает именами животных и птиц, он может делать все, что ему заблагорассудится. С одной стороны, ребенок еще не видит препятствий, которые бы мешали выполнению его требований, он просто не догадывается об их существовании.

С другой стороны, родители воспринимаются им как всемогущие существа, как божества – они самые сильные, самые красивые, они все могут.

В числе собранных К. И. Чуковским правдивых историй о маленьких детях есть такая: «Мальчик четырех лет долго и внимательно наблюдал за тем, как его мама кормит грудью его младшую сестру, а потом спросил: „Мама, а кофе у тебя там тоже бывает?“» Это кажется смешным, но в действительности ребенок просто верит в то, что мама «все может», а потому готов поверить и в это.

Пока еще в его сознании мама и папа обладают волшебными свойствами. Более того, до трех-четырех лет, пока малыш еще психологически не разделен со своими родителями, ему кажется, что сила его родителей – это его сила, возможности его родителей – это его возможности. Вот почему всякий новый кол, вбитый в трещину, по которой впоследствии произойдет этот разлом, отделяющий ребенка от его родителей, воспринимается им крайне болезненно.

Любой родительский поступок, гласящий: «Я – это я, а ты – это ты», свидетельствует для ребенка об утрате им того могущества, которым он, как ему казалось, прежде обладал, отождествляясь со своим родителем. И конечно, первое место в списке таких поступков является наказание. Впрочем, с наказаниями не все так просто, как это может показаться на первый взгляд.

Ребенка, так или иначе, наказывают с самого младенчества. Мать, например, может сказать ему что-нибудь грубым, полным недовольства голосом: «Перестань орать! Я не могу больше выносить твоего крика!» Отец может хлопнуть его по пятой точке, сказав при этом: «Перестань кричать!» или «Никогда не смей так больше делать!» Но это еще не наказание. Оно не формулируется, не подается родителями как наказание, или же они еще не могут быть восприняты ребенком как таковые.