Мне не становилось легче. Наоборот, постоянное раздражение, тоска, непонимание только росли, не позволяя ни на чем сосредоточиться. Мешая бизнесу и нормальной жизни. Я не мог спать. Оказалось, настолько привык к теплому женскому телу в своей постели. Не любому, а именно моей жены, что без нее не засыпал. И даже не пытался заглушить пустоту новыми связями. Коробило от одной только мысли притронуться к другой женщине. Хотя рано или поздно это придется сделать. Жить монахом я тоже не готов. Также тяжело я переносил разлуку с Тимофеем. Казалось, большую часть дня он был с Мирой. Нет, я брал его на руки, играл с ним, укачивал, даже купал несколько раз. Но рассчитывал, что ближе мы станем, когда он выйдет из младенческого возраста. Тем неожиданнее было понять, насколько мне его не хватает. Вкусного детского запаха, такой открытой улыбки, маленьких кулачков, цепко хватающих меня за волосы.
Я злился на себя, что оказался слабаком. Что не могу справиться. Обычно если я что-то решаю, дальше четко придерживаюсь выбранного плана. В упорном и последовательном достижении цели мое основное преимущество в бизнесе. В личной жизни это правило тоже действовало. Именно так я добился Миры. Зато теперь, впервые за много лет, постоянно мучаюсь сомнениями, задавая себе один и тот же вопрос: правильно ли я поступил? Может, нужно было простить измену и сохранить семью? Но как ложиться в постель с женой, зная, что она была с другим? Что помешает ей еще раз поступить так же?
Когда я отдал Мирославе доказательства неверности, в первые минуты почти поверил в ее отличную актерскую игру. Слишком натурально она была удивлена. Но жена моего друга тоже вначале все отрицала, и лишь потом созналась. Только последствия оказались тяжелыми. Их сын уже вышел из комы, но ни с кем не разговаривает. Физическое и психическое здоровье мальчика потребуют долгого восстановления. Я не хочу растить ребенка во лжи. Если бы Мира призналась, если бы попросила прощения… Хотя нет. Когда думаю о ее измене, ярость сжигает все внутри. И нет, это не любовь. Как и большинство мужчин, я собственник. И не готов спокойно смотреть, как кто-то забирает мое.
Пока я нахожусь в полном раздрае, запущенная машина идет своим чередом. Приезжает мой адвокат с подготовленными для развода документами. Пробежавшись по предварительному варианту, морщусь и качаю головой. Он проехался по моей жене по полной. Считает, что доказательства измены у нас налицо, а значит, мы в своем праве. Но я всего этого не хочу: штрафы, неустойки, компенсацию. Я не нежная барышня, а у Миры на руках ребенок. Адвокат недовольно замечает, что я слишком мягок. Но мне наплевать. Ставлю задачу подготовить новый вариант.
Через несколько дней он передает мне результаты разговора с женой. Она согласна все подписать, но выдвигает встречное требование. Хочет убрать мое имя из документов Тима. В целом, это закономерно. Но почему-то вызывает яростный протест. Зачем-то уточняю у адвоката, можем ли мы помешать, и ловлю недоуменный взгляд. Кажется, он начал сомневаться в моей адекватности. Я уже и сам в ней сомневаюсь, понимая, как нелогично все это звучит.
— Ваша жена серьезно настроена подать в суд, — осторожно произносит юрист. — Результатов ДНК теста достаточно, чтобы ее просьбу удовлетворили. Суд, скорее всего, встанет на сторону истца. Мы, конечно, можем написать отказ, затянуть процесс, но смысл? Вы убедились, что ребенок не ваш. Решили развестись. Или все же намерены принимать участие в его жизни? — пока я думаю, что ответить, он добавляет: — Я бы настоятельно рекомендовал согласиться. Если Мирослава Алексеевна выдвинет встречные иски, развод затянется. Вам это нужно?
