– А ты перестанешь меня уважать, если мы окажемся в летнем домике?
Недолго, одно сокращение сердца, Бенедикт выглядел ошеломленным.
Потом запрокинул голову и расхохотался. Этот богатый низкий звук разнесся по всему саду. Джесс была потрясена тем, как преобразил его смех, сделал досягаемым и, если такое возможно, еще более красивым.
Притянув ее еще ближе к себе, Бенедикт прижался губами к ее виску:
– Ты сокровище.
– Как я понимаю, – ответила она шепотом, окунаясь в его тепло, – долг – в супружеской постели, а наслаждение – за ее пределами с возлюбленным. Я обнаружу свой ужасный недостаток, если признаюсь, что предпочту, чтобы ты желал меня скорее как любовницу, а не как жену в постели?
– У тебя нет недостатков. Ты самая совершенная женщина из всех, кого я видел и узнал.
Она-то сознавала, что далека от совершенства, когда вспоминала внезапное острое ощущение между бедер. Она порочна!
Как Колфилд почувствовал, что она окажется восприимчивой к его призыву смотреть на него? Как ему удалось распознать ту сторону ее натуры, о которой сама она даже не подозревала?
И все же он сумел это, а Джесс с головокружительным облегчением поняла, что Бенедикт не счел ее внезапное желание и откровение ни угрожающим, ни отталкивающим.
Приятие женихом всего этого придало ей отваги.
– Возможно ли, что ты находишь в себе подобный интерес ко мне?
– Более чем возможно.
Губы Бенедикта накрыли ее рот, поглотив слова облегчения и благодарности, которые она собиралась произнести. Это был трепетный осторожный и вопросительный поцелуй и в то же время уверенный. Джесс вцепилась в отвороты его сюртука. Грудь ее вздымалась от усилий обрести ритм дыхания, нарушенный его ошеломляющим поцелуем.
Его язык пробежал по ее губам, заставив их разомкнуться. И когда он вторгся в ее рот одним стремительным и решительным движением, она почувствовала, как подгибаются ее колени. Бенедикт еще крепче сжал ее в объятиях и еще ближе притянул к себе так, что она почувствовала его возбуждение, почувствовала его нажим на ее бедро. Его пальцы ласкали ее кожу, вжимались в нее, выдавая его страсть. Когда он отстранился и прижался виском к ее виску, дыхание его было неровным.
– Помоги мне, Господи, – пробормотал он хрипло. – Ты, такая неопытная и невинная, сумела соблазнить меня самым искусным образом.
Бенедикт поднял ее на руки и понес к летнему домику.
Ощутив наэлектризованную атмосферу, Темперанс молча последовала за ними. Потом она ждала на пороге летнего домика, непривычно покорная и тихая, и смотрела, как восходит солнце.
Семьлетспустя…
– Прошу тебя пересмотреть свое решение.
Джессика, леди Тарли, сидевшая в семейной гостиной Регмонтов, потянулась к сестре через чайный столик и легонько сжала руку Эстер.
– Чувствую, что мне пора.
– Почему? – Уголки рта Эстер опустились.
– Я поняла бы, если бы Тарли был с тобой, но теперь, когда его больше нет… Разве одной безопасно путешествовать на такое расстояние?
Этот вопрос Джесс много раз задавала себе, но ответ все еще был неясен. Она решила ехать. У нее обнаружился очень краткий период времени, за которое она могла совершить что-то неординарное. В высшей степени сомнительно, что когда-нибудь еще у нее появится подобная возможность.
– Конечно, я буду в безопасности, – ответила Джесс, потягиваясь. – Брат Бенедикта Майкл, которого я называю Тарли, все подготовил для морского путешествия, и в доках меня встретит кто-то из семьи. Все будет хорошо.
