– Хорошо ты выглядишь, Светочка! – похвалил ее Хватов, доставая из кармана кителя изящный флакончик с красивой наклейкой, на которой полуобнаженная красотка с загадочным видом прижимала к груди пышный букет белых цветов. Рисунок, по замыслу автора, должен был напоминать расцветающие, белые хризантемы.
– Попробуй чудесные духи, Света. Думаю, что они как раз вольются в твой аромат, которым ты вся и так пронизана и благоухаешь. Если понравится, достану сколько надо. Рад тебе всегда услужить.
– Что вы товарищ капитан делаете со мной? Как я увижу вас, все мои мысли и чувства куда-то пропадают.
– Все неприятности Светочка от чрезмерной работы. Наш Соколов всех достал указаниями и постановкой новых и новых задач. Всем нам от него каждый день достается на орехи. Хоть бы его поскорее перевели куда-нибудь подальше от нас.
Хватов лукавил. Для него лучшим вариантом было, когда полковник Соколов оставался на своем месте. Тогда, все осталось бы по-старому, и Ульянов никак не мог занять освободившееся место. Многие в отделе знали, что Ульянов является любимчиком полковника, хотя он всегда критиковал и ругал следователя на всех планерках и оперативных совещаниях. «Все делается для отвода глаз, чтобы поставить перед остальными своеобразную дымовую завесу и скрыть истинные намерения начальника» – поговаривали некоторые сотрудники. «А, там глядишь, и выскочит наш Ульянов каким-либо начальником, словно черт из табакерки и всем напомнит, где и в каком месте находиться кузькина мать». На глуповатом, оживленном лице Светы от недалеких, пустых комплиментов Хватова, заиграла улыбка удовольствия. Выждав немного времени, когда вокруг никого не стало, она прошептала Хватову:
– Как вы мне нравитесь, товарищ капитан, и я хочу вас так же порадовать. Пришла директива сверху, где Соколову предлагается найти достойного кандидата на его место в течение месяца. Вы понимаете, что это может значить?
– Конечно, Светик! Хорошо все понимаю.
Он вплотную приблизился к ней и поцеловал в пухлую щеку, которая стала покрываться густым румянцем от полученного удовольствия. Одно дело, когда тебя целовал твой собственный муж (дело вполне привычное и слишком знакомое) и совсем другое, когда поцелует тебя обожатель, который в душе полагает, что ты не обычная, земная женщина, а некая, таинственная фея, спустившаяся сверху, с чистых, горных вершин. Из кабинета Соколова раздался пронзительный звонок. Светлана поднялась и, сделав знак рукой Хватову, чтобы он ее дождался, шустро вошла в кабинет полковника.
– Светлана! Сделай нам с капитаном чайку, да покрепче. Да, постой, дверь не закрывай. Слишком у меня дымно. Накурили тут все, почем зря. Как людям не стыдно.
Хватов все ценные указания слышал отчетливо, так как дверь кабинета оставалась незакрытой. Полковник считал, что он с Ульяновым находится вдвоем, и никто не может слышать их разговора. Подойдя к Хватову, Светлана зашептала на ухо:
– Теперь не уйдете. Как только услышит ваши шаги, он поймет, что кто-то из посторонних сидел у меня. Получу хороший нагоняй. Посидите несколько минут. Я только заварю чаю, отнесу, и вы будете свободны, капитан.
Она без скрипа затворила за собой невысокую дверцу и вошла в соседнюю комнатку, примыкающую к приемной. В ней находился примус и принадлежности для приготовления чая. Хватов не поверил, что он на время остался один и может слышать, о чем говорят Соколов и Ульянов. Узнать содержание разговора он раньше и не надеялся. Сегодня изменчивое счастье улыбнулось ему. Подойдя вплотную к двери кабинета Соколова и скрытый от разговаривающих собеседников, он отчетливо слышал каждое слово полковника, и, хотя диалог с капитаном Ульяновым близился к концу, он ясно понял, о чем идет речь.
