Я почти уверена, что Соня выболтает свою «гениальную» идею Пете и мне придется отбиваться еще и от него.
Так и происходит.
Стоит мне сбежать в подсобку на перекус, как передо мной появляется Петрон. Вид у него, надо сказать, слишком уж горячий: белоснежная рубашка, раскрытая на груди и полностью обнажающая сильные мышцы, раздувающиеся под тканью рукавов бицепсы, облегающие черные штаны с внушительным бугром в области мошонки, и массивные сапоги на толстой подошве. Так он ведет свои сессии? Светлые волосы вспотели и растрепались, но спрятанная в густой поросли улыбка и ярко-голубые глаза совсем не кажутся измотанными. А ведь он, кажется, не вылезал из красной комнаты с самого начала вечера, едва успевая принять душ между посетительницами. Сколько там их у него было? Не меньше пяти, это точно... Я нервно сглатываю. Чисто по-женски, инстинктивно меня ведет от его присутствия. Невольно, подсознательно я сравниваю Петрона со своим Костей, и Костя бессовестно прогрывает мужчине, сидящему передо мной прямо сейчас.
– Привет, – говорит Петр так просто, словно и не сидит передо мной наполовину голый и мокрый от пота, насквозь пропахший сексом.
– Привет, – инстинктивно мне хочется немного отодвинуться, но я не делаю этого. Вместо этого достаю свой ланч-бокс, открываю его и принимаюсь выкладывать привычные бутерброды.
– Ты что, питаешься только бутербродами? – мой незваный собеседник хмурится. – Посмотри на себя. Ты ведь еще растешь.
– Чего, блин? – тут уж я не выдерживаю. – Ты мне что, папочка?!
Он растекается в самодовольной улыбке, как чеширский кот:
– Могу и папочкой побыть, если хочешь...
– Не хочу, – буркаю я, грубо обрывая его флирт. Этого еще не хватало.
– Мне Соня сказала, что тебе негде жить.
– Я разберусь.
На самом деле, я об этом даже не думала почти. Сначала я пыталась хоть немного поспать в кровати Ирины Витальевны, потом сломя голову неслась в университет, дремала там на скучных парах, обедала, сидела в университетской библиотеке в попытках сделать парочку рефератов, потом бежала в клуб, снова перекусывая чем-то прямо на ходу.
– Я вижу, как ты разбираешься, – хмыкает невозмутимо мужчина. – Даже накормить себя нормально не можешь.
– Мне негде готовить, – огрызаюсь я. Хотя я и готовить-то, будем честны, особо не умею, только какие-то элементарные вещи.
– У меня большая кухня, будешь готовить там, – говорит Петрон.
– Ага, щас! – прыскаю я от смеха.
– А в чем проблема? – удивляется мужчина. – У тебя ж все равно выбора нет. Ночевать-то негде, я прав?
– Прав.
– Ну и какие ты тогда варианты рассматривала? На вокзале переночевать? Советую Ярославский: там на втором этаже есть забегаловка, по утрам там клевые блины со сметаной, а по вечерам соляночка. Ммм... Пальчики оближешь!
– Да пошел ты, – мрачно отзываюсь я и все-таки принимаюсь жевать свой бутерброд. Этот болван чертовски проницателен: с тех пор, как я переехала из Вологды и Москву, питаюсь кое-как. За два года сбросила килограммов семь так точно... И мне правда негде переночевать. Пара одногруппниц, у которых я спрашивала, по разным причинам отказали.
Вот только ему-то какое дело?
– Короче, после работы едем ко мне, – заключает он.
Я мрачно отзываюсь:
– Да, папочка.
9. 9 глава. Ванна с ромашкой и массаж
– Давай только без всяких дружеских скидок и поблажек, – заявляю я прямо на пороге его квартиры.
– Я не собирался давать тебе ни единой поблажки, никакой пощады, торжественно клянусь, – он снова смеется в бороду, и я не знаю, как реагировать на этот откровенный флирт.
