Олег решил, что рыжему участковому не нужно знать о деньгах, и, вообще, кажется, что полиция ничем не сможет помочь. Ему самому придется приложить все возможные усилия, чтобы найти своих женщин. В надежде, что Евгений Эдуардович не заметил пачку денег, Олег быстро толкнул ее под пассажирское сиденье и поднял бумажник. Раскрыл его и вынул фотографию.
Катерина и Ксюша сидели на пляже, а за их спинами колыхалась река Волхов. На супруге было желтое платье без рукавов, едва прикрывавшее колени, а на голове громоздилась соломенная шляпка с большими полями. Ксюша, в желтом сарафане и с двумя такими же желтыми бантами на голове, строила смешные рожицы в объектив.
Снимок был сделан около года назад, и Олег помнил тот день как вчера. В солнечное воскресенье Набатовы вышли прогуляться и, купив мороженое, двинулись на городской пляж. Теплый, но порывистый ветер то и дело срывал шляпку с головы Катерины, и радостная Ксюша каждый раз пыталась вырвать ее из цепких лап ветра. Олег уверен, что это был один из самых счастливых дней в его жизни.
Грузное дыхание участкового вернуло Олега из воспоминаний, и он скрепя сердце протянул фотографию Евгению Эдуардовичу. Очень не хотелось мужчине расставаться с этим снимком, словно он – последнее, что осталось от жены и дочки.
– Я возьму ее на время следствия, – участковый убрал фотографию в папку.
– Вы вернете?
– Обязательно вернем, – кивнул полицейский и почесал рыжие усы. – Ладно, пойду я. Мне еще к вашим соседям зайти надо, вдруг они чего слышали или видели. А вы телефончик не выключайте, с вами следователь свяжется.
– Когда?
– Скоро, – и Евгений Эдуардович, громко дыша, направился обратно к подъезду.
Олег выждал несколько минут и после того, как громоздкая туша участкового скрылась в двери, снова залез в машину. Запустил руку под пассажирское сиденье и нащупал пачку. Огляделся сквозь стекла – вроде никого. Поднял деньги и быстро начал засовывать в карман. Олег не хотел, чтобы кто-нибудь увидел его с этим нежданным богатством, потому что он не знает, чьи это деньги. Откуда они у него? Ну не мог же он просто найти полмиллиона рублей. Украл? Но у кого?
«Сейчас нет времени думать об этом, – сказал сам себе Олег, поглубже запихивая деньги в брюки. – Сейчас надо действовать согласно задуманному плану».
На самом деле плана у художника не было, но он собирался поговорить с председателем дома и, возможно, узнать судьбу ванной комнаты. Олег бросил бумажник в бардачок, вылез из машины, закрыл дверь и пошел к подъезду. Сейчас он чувствовал себя как человек, совершивший преступление, но ведь он не делал ничего противозаконного.
Или делал?
«Нет, я ничего не делал! Если кто-то и совершил преступление, так это тот негодяй, который похитил мою семью!» Олег быстро зашел в подъезд, в два шага преодолел шесть ступеней и юркнул в свою квартиру.
Когда Набатов оказался в квартире, он прошел в кухню и мимолетом взглянул в окно. Удивительно, но он вновь увидел толстого участкового во дворе дома. Евгений Эдуардович стоял и что-то подозрительно высматривал. В итоге его взгляд замер на окне кухни квартиры Олега. Показалось, что полицейский смотрит прямо в глаза. Сверлит своим магнетическим взглядом. Художник вздрогнул и резко присел. Так он просидел минут пятнадцать, ожидая, когда же, наконец, участковый уйдет.
Не хотел Олег снова с ним общаться. Глаза Евгения Эдуардовича излучали подозрение, и это пугало художника. Если во всем обвинят Олега, то сразу прекратят поиски, самого пострадавшего арестуют и будут допрашивать, требовать выдать тела жены и ребенка. Но дело в том, что Набатов ни в чем не виноват, а пока его таскают по допросам, ублюдок, похитивший Катю и Ксюшу, будет спокойно разгуливать по городу.
