Еще она помнит яркие вспышки света: все это кто-то из подонков фотографировал. Как потом она узнала, эти снимки кто-то из ментов показал ее любимому, и он повесился от горя в камере предварительного задержания15.
Она помнит грязное потное лицо Чемодана, ее знакомого по имени Илья, который ее и ее подругу Власту привез на эту самую дискотеку. Она помнит крик ее отца, который прибежал к ней на помощь и которому проломили голову. Она помнит голос, тот самый голос, который говорил: «Трахните ее, мужики, трахните!» Он же и делал снимки. Этот голос она никогда не забудет и всегда будет помнить. Чемодан насиловал долго, рвал ее тело, прокусывал ее спину в кровь, наслаждался насилием, остальные потом на нее помочились. Чемодан держал ее, а тот, что с фотоаппаратом снимал, мочился на нее и снимал, снимал, вспышки, вспышки, в глазах только свет, а вокруг тьма. Она захлебывалась, она задыхалась, она кричала, что есть сил.
– Ааааааааа! – крикнула Света во сне и проснулась.
– Ты чего? – сказала спросонья Люба, нынешняя Николь.
Света-Стелла села на кровати, она была вся в холодном поту. Ее била дрожь, она пыталась взять с прикроватной тумбочки мобильник, но руки не слушались ее, она его уронила.
– Что, сон страшный приснился?
– Да, – вымолвила она, – один и тот же сон, каждую ночь, уже семь лет… каждую ночь… Один и тот же сон.
– Тчиии, маленькая, – сказала нежно Николь и села на кровать к Стелле, обняла ее за плечи.
– Полегче, – рявкнула Стелла, – ручонки свои держи при себе, детка. Я тебе не малышка, чтобы меня жалеть и ручки протягивать. Иди на свою постель.
– Да я только прониклась к тебе… хотела по-человечески тебя поддержать… прости, если я тебя обидела, – тихо проговорила Николь, уходя с кровати Стеллы.
– По-человечески? Ха! – Стелла взяла с тумбочки пачку сигарет, вытащила сигарету, прикурила, глубоко затянулась, произнеся на выдохе: – Слово-то какое, «по-человечески», да где ты видела человечность-то, детка? Что, кто у нас в стране, да в мире в целом, делает по-человечески?! Людей-то вообще человечных давно уже нету. Ты сама-то сюда пришла не от человеческой жизни, правда? Тоже, небось, что-то случилось. Сюда мало кто приходит от хорошей жизни, в этот бордель.
– А я что, в борделе?
– А где же ты? – удивилась Стелла. – Конечно, в нем.
– Но… но мне сказали и по телефону, и ваша администратор Анна, что у вас тут модельное агентство, эротические фотосессии на рекламу, съемки в порно по желанию… разве не так?
– Да, так примерно всем и говорят тут. Паспорт-то твой где? У них?
– Да.
– А, ну, – Света, затянулась и… решила не говорить дальше, так как жизнь научила ее уже не доверять никому.
– Что ну?
– Да так, ничего. Все нормально, – сказала она, – давай лучше спать.
Света потушила сигарету в пепельнице, задернула штору и закрыла глаза.
И снова свет, яркий свет. И снова фигура в черном капюшоне на голове.
– Я долго искал тебя, – сказала фигура, – куда же ты пропала?
– Я утонула. Умерла, – сказала Света.
– Если б ты умерла, я бы был в курсе, уж поверь мне. Мы еще не доделали начатое с тобой дело…
– Я не хочу больше убивать!
– Смотря как к этому относиться, – сказала фигура.
– Как тебя зовут? Кто ты?
– Называй меня Маркус.
– А почему так?
– Долгая история, я уж и не помню, как-нибудь будет время, расскажу. Вот видишь – сколько уж лет прошло, а ты все не спишь, или спишь, но видишь все тот же сон. Это из-за того, что точка в нашем вопросе не поставлена. Ты еще не устала мучиться? Ведь этот сон может стать вечным, пока ты не сойдешь с ума.
