– Там мой друг!
Я взбежала на мостик и потянулась к корабельному колоколу. Но матрос меня опередил, и я поймав рукой только воздух, потеряла равновесие. Удержаться на ногах удалось чудом.
– Ты потише, барышня, куда разогналась?
– Надо как-то остановить драку!
Матрос хмыкнул и оттеснил меня от колокола подальше.
– Это же кулачка! Ты разве не знаешь поговорку? Честного поединщика даже змея не жалит.
– Но Арчи не выстоит против вашего громилы!
– А не в этом дело. Главное, что рискнул. Я не слышал, что он говорил, но он в твою сторону махал рукой, когда поединок объявлял. Заступался? Хотел, чтоб не обижали?
– Чтоб не обзывали. – Я взглянула на ринг и снова кинулась к матросу. – Он мой друг! Надо его как-то спасать!
Матрос снова хмыкнул.
– Он мужчина. Для него важно отстоять свою женщину.
– Но я не его женщина!
Матрос ещё дальше оттеснил меня к лестнице вниз.
– Дру-у-у-уг! Тогда и говорить не о чем, – сердито продолжил рулевой, – это мужские разборки. Гарри его не покалечит, а в команду встанет, как полноправный. Ступай мимо и не лезь под руку ни им, ни мне. Ходят тут всякие.
В это время мужчины на ринге сцепились в единый клубок. Поединщики пропали из вида. Я ахнула, и юркнув мимо матроса, вцепилась в ограждение мостика. За гулом голосов ничего не было слышно. Я высматривала Арчибальда, привстав на носочки.
Секунды показались мне вечностью. А когда головы кулачников появились над толпой, Арчи прижимал руку к разбитому носу. Я вскрикнула, но уже в следующую секунду громила, которого рулевой называл Гарри, поднял руку Вуда над головами. Толпа радостно взревела и рассыпалась. Поединок закончился.
Я скатилась по ступеням и понеслась к Вуду. К нему было не пробиться. Все подходили и хлопали Арчибальда по плечу. Смеялись, и он смеялся в ответ, зажимая окровавленный нос рукой.
Ужом мне удалось протиснуться к поединщикам и сунуть в руки Арчи платок. С побитым лицом он выглядел … счастливым!
Мне захотелось его самой треснуть за такое безрассудство. С ещё большей злостью на Вуда смотрел только один человек. Вернее, дракон.
Эдгард Росс направился широкими шагами к поединщикам. Скрип его сапог перекрывал остальные звуки. Вгрызался в плеск волн, хлопанье паруса на ветру и крики морских птиц. Он выворачивал душу наизнанку.
Скрип не был противным, как звук расстроенного струнного инструмента или скрежетание железа по стеклу. Он вселял ужас, как треск опорного столба, удерживающего крышу, во время бури. От него холодели руки, а матросы старались утечь, словно вода, в трюмы поглубже.
Когда Росс приблизился к поединщикам, кроме них рядом никого не осталось. Только я. Адмирал метнул убийственный взгляд на Гарри. Под лучами этих нереальных глаз цвета тьмы великан как-то сразу съёжился, стал тоньше и прозрачнее, словно кусочек намокшего в чае сахара.
– Признаю кулачный поединок соответствующим незыблемым правилам кулачного кодекса. Благодарю за самообладание. Свободны.
Матроса словно ветром сдуло. А мы остались с Арчи, как ягнята на пути взбесившегося буйвола. Хотя Росс больше был похож на породистого выставочного скакуна, его сил хватило бы, чтобы разметать нас за пределы Переменчивого моря одним взглядом. Мы замерли.
– А вы, неотёсанные студиозусы, что себе позволяете? – накинулся на нас Росс. – Такие великие мореходы, что аж время некуда девать? Решили потратить его в драках?
– Это я, – начал Арчи, но Росс его перебил.
