Не более.
Запускаю пальцы в её волосы, сжимаю мягкие пряди и рывком притягиваю к себе. Из горла Шанталь вырывается жалобный всхлип, но пухлые губы послушно обхватывают каменную плоть и начинают так необходимые мне сейчас движения.
Резкими, сильными толчками подаюсь ей навстречу, изо всех сил стараясь приблизить разрядку, но въедливые мысли мешают достичь желаемого.
Шанталь ускоряется, помогает себе руками, и наконец тело охватывает долгожданный спазм, не приносящий мне совершенно никакого удовольствия.
Чувствую себя паршиво. Хочется встать под душ и простоять там, как минимум неделю. Шанталь, поднявшись на ноги, медленно вытирает припухшие алые губы тыльной стороны руки.
- Тебе понравилось, мой принц?
“Это было отвратительно”, - мысленно отвечаю на её вопрос, а сам указываю ей на дверь.
- Я хочу побыть один.
- Но как же… - Шанталь смотрит на меня жалобно, просяще, хочет получить свою долю удовольствия, но, при взгляде на неё, я чувствую брезгливость. Не закончив фразу, она обиженно хмыкает и уходит.
Закрыв дверь на засов, я спешу в душ, поволяя обжигающе-горячим струям стереть её прикосновения.
“Жаль, что вода не может смыть дурные мысли”, - с досадой думаю я, с ожесточением натирая грубой, царапающей мочалкой кожу.
Выключив воду, обматываю бёдра полотенцем и слышу настойчивый стук в дверь.
Файрон с довольной ухмылкой заходит в гостиную моих апартаментов и выбивает весь воздух из груди фразой:
- Та скромняшка-кондитерша меня поцеловала. В первый же день!
8. Глава 8
Поначалу его слова кажутся шуткой. Никогда не поверю, что кроткая, робкая Рози способна целовать едва знакомых мужчин.
Может, он говорит не о ней?
Мало ли сколько торговцев способны накопить внушительную сумму, чтобы отправить своих отпрысков в Горинскую Академию?
Но Файрон с ухмылкой сытого льва развеивает мои сомнения:
- Как там её зовут? Ну, ту брюнеточку в обтягивающей блузке? А, Рози! Горячая штучка, скажи?
Пламя мгновенно охватывает меня изнутри. Ярость драконьей сущности смешивается с моей и рвётся наружу, желая сжечь старшего брата дотла.
Спешу в ванную, буркнув ему, что мне надо одеться и уже там даю выход своему гневу.
Раз!
Уверенным движением руки сметаю все флакончики и пузырьки, что стоят полке.
Два!
Кулак летит в зеркало, разбивая его на тысячу мелких осколков. С жалобным звоном они сыпятся вниз, усеивая мраморный пол крохотной, острой крошкой. В отражении тех немногих, что остались висеть на узорчатой раме, я вижу прорыв звериной силы.
Глаза пытают расплавленным золотом, клыки удлинились, на пальцах, покрытых алой кровью, вместо ногтей прорезались когти. Крылья сложены за спиной. Если позволить им развернуться, то я уже не смогу сдержать полное превращение.
Останавливает лишь то, что дядя меня съест живьём за разрушенный этаж общежития, а отец вернёт меня обратно под крыло, в столицу.
Делаю глубокий вдох, наполняя лёгкие влажным воздухом с примесью свежего мыла. Медленно выдыхаю, стараясь не думать вообще ни о чём.
Ни о том, что Файрон слышит всё, что здесь происходит. Ни о том, что он целовался с Рози.
Дракон, недовольно ворча, затихает, уступая место человеческой сущности. Я обретаю способность трезво мыслить. Стараюсь понять, почему упоминание о Розабель меня, собственно, взбесило?
Зверь пытается что-то сказать, но подчиняется моему мысленному приказу. Больше я его не слышу.
Надеваю штаны, смываю кровь с порезанных пальцев. Выхожу обратно в гостиную и, само собой, натыкаюсь на удивлённый взгляд Файрона.
