8. 3.2
— Смотри мне в глаза, — звучит новый приказ, а у меня внутри все сжимается. Стискиваю руки в кулаки, когда понимаю:
— Ты хочешь залезть мне в голову?
Поверить не могу, что Цвейн собирается проникнуть ментально в мое сознание — говорят, это совсем неприятно. И опасно. Я слышала, что, по крайней мере, половина людей, чьи мысли, чувства или желания пытались увидеть насильно, так и не пришли в себя после этого.
— Мне нужно знать, — звучит как оправдание жестокости, но я не собираюсь его принимать.
— Я сказала тебе правду, — цежу сквозь зубы. — Зачем мне врать? Зачем мне магия Аланды?
— Как насчет того, чтобы использовать ее магический резерв, чтобы скрыться из дворца?
Да, пожалуй Аланда, в отличие от меня, достаточно сильная чародейка. Вот только:
— Куда мне бежать?
— К отцу? — Цвейн так быстро находит ответ, что поначалу я теряюсь.
— Ну да, — с горечью произношу я. Искать поддержки родителей — вполне оправданно. Вот только не в моем случае. — Мне некуда бежать. Я ждала тебя.
— А если бы было? — Цвейн опасно сужает глаза, а крылья его носа хищно раздуваются.
Я на секунду даю мыслям о побеге поселиться в моей голове. Представляю, что оказываюсь далеко за пределами замка. Одна. Начинаю новую жизнь. Смогла бы?
Но огонь в глазах Цвейна вытесняет все эти мысли в зародыше.
Я понимаю — куда бы я ни побежала, найдет.
Драконы не отдают свое. Что бы это ни было. Пусть даже очередная игрушка.
— Пока я точно никуда не денусь, — опускаю глаза на светящиеся в темноте наручники.
Осознаю, как я беззащитна сейчас. Не могу даже оттолкнуть.
И Цвейн вдруг, словно почувствовав мое замешательство, быстро и яростно, пока я не успеваю даже пискнуть, прижимается к моим губам своими.
Поцелуй — бескомпромиссный, как и сам Цвейн, напрочь выгоняет все мысли из головы.
Все ощущения — на его жестких, подчиняющих губах, и возмущении от происходящего.
У меня резко заканчивается кислород, я начинаю рвано дышать, словно задыхаясь.
Хочу оттолкнуть, но не могу пошевелиться. И это разрывает. До злых слез, которыми наполняются глаза.
Момент, когда с меня слетают наручники, я пропускаю.
Как и вспышку боли, которая должна последовать вместе с этим.
Понимаю, что свободна, лишь когда руки и ноги в местах, где были оковы, начинает печь.
Растираю кисть одной руки ладонью, затем тоже самое проделываю и с другой. Должно быть, поцелуй был отвлекающий маневром, и все же…
— Никогда так больше не делай!
— Не целовать или не снимать оковы? — усмехается Цвейн.
А я, игнорируя его вопрос, сажусь на жесткой кровати и лишь стреляю в него злым взглядом.
Но разве его этим пронять?
Не давая прийти в себя, Цвейн впивается в мой локоть и сдирает с кровати.
— Куда ты меня тащишь? — возмущаюсь.
— Мы уходим. Благодарить за теплый прием не будем, — язвит Цвейн.
— Думаю, после такого меня вообще на порог не пустят.
— Тебя это волнует? — останавливается в дверях Цвейн и оборачивается ко мне.
— Не знаю. Но я не уверена, что мне стоит сбегать, — отвожу глаза.
— Что, понравилось в наручниках? — Цвейн не дает отвернуться, ловит мой подбородок и разворачивает лицом к себе, усмехаясь. — Не думал, малышка Лив…
— Перестань! — отталкиваю, и лицо его вмиг становится серьезным. — Я не причастна к утрате потенциала Аланды! А своим побегом будто подтверждаю вину!
— Я не буду рисковать. Мы уходим. Точка.
Сильные мужские руки, в которых я оказываюсь, не оставляют мне выбора.
