Замерла, задрожала от ужаса, увидев перед собой офицера в форме Корпуса Инквизиции.
Отшатнулась, едва не закричав, вжалась в стенку.
Так, спокойно, Кара, спокойно. Это все лишь дурной сон.
— Офицер, — произнесла чуть охрипшим голосом, — позвольте поинтересоваться, что вы делаете в моем купе? И зачем обили водой?
— Вставай, ведьма. – Прорычал вместо ответа вмиг оказавшийся рядом инквизитор, больно схватил за растрепавшиеся со сна волосы, а они у меня шикарные, рыжего цвета с золотистыми вкраплениями, кучерявые, длиной почти до лопаток. Мое настоящее сокровище.
За которое меня сейчас вот так безжалостно стащили с лавки прямо на пол купе. Инквизитор усилил хватку, безумным взглядом впился в шикарные шелковистые кудри. Дернул рукой, заставляя задрать голову, посмотреть на него снизу вверх.
— Попалась, ведьма…
— Вот видите, видите, — заверещал откуда-то из-за сутулой спины инквизитора тонкий писклявый женский голосок. – Я же говорила, что она ведьма, самая настоящая ведьма. Вы только взгляните на эти волосы. Они же словно из чистого золота. – С какой-то одержимостью верещала контролер. – Вы же отдадите их мне, правда? – Закончила она с потаенной надеждой.
А ты сучка крашенная, своих волос на голове с три пердинки в шесть рядов, на мои позарилась? Неужели, только из-за этого сдала Инквизиторам?
— Ах ты падаль, стукачка, — выплюнула со всей скопившейся ненавистью. – Позарилась на мои волосы? Свои отрасти, лысая курва.
— Вы слышали? Слышали, господин инквизитор? Она же меня только что прокляла! – Заверещала словно резанная контролерша, поспешно ощупывая свой редкий грязный мышиного цвета пучок на голове.
Инквизитор, одной рукой удерживая меня, другой что-то вытащил из кармана.
— Открой рот, сучка, — прорычал уже не молодой, обрюзгший служитель закона, с выпирающим поз засаленным черным кителем пузом.
Я упрямо сжала губы, воспротивилась всеми фибрами души, чтобы вот это убожество пихало мне в рот хоть что-то.
Инквизитор поднес к моему рту серебряный шарик с ремешками. Заставив лишь еще крепче сжать рот.
Афазор.
Ни за что не допущу, что бы в меня засунули эту дрянь. По слухам, неправильно настроенный афзор лишал голос, насовсем.
Поэтому, я затрясла головой, насколько позволяла хватка мудака в черном кителе.
Ни за что.
Никогда.
Я наконец, отмерла, осознала, что меня вот вот поймают инквизиторы, а из их застенков уже не выбраться.
И забилась в руках этого урода в кителе, замотала головой, изо всех сил вырываясь, пытаясь освободиться. Сбежать, да хотя бы из окна выпрыгнуть на полном ходу, куда угодно, лишь бы подальше от них.
Хоть обратно к тем демонам, что в течение месяца терзали мое тело каждую ночь. Теперь, они казались мне наименьшим злом.
Если бы я тогда знала, насколько окажусь права.
Похоже, инквизитору надоело мое сопротивление, он понял, что одеть мне на рот афазор не выйдет, и пошел другим путем…
Я поняла это лишь тогда, когда послышался щелчок замка, и мою шею стянул стальной серебряный обруч…
Ошейник подчинения, успела подумать я, прежде чем застыв, прекратила сопротивляться, и покорно застыла каменным изваянием. Не смогла даже моргнуть без команды.
Нет, мысленно я боролась изо всех сил, ругалась и царапалась словно кошка, но больше не двигаться. Вообще. Ни рукой, ни ногой, ни головой.
Лишь осела на колени у ног инквизитора, глотая безмолвные слезы отчаяния.
Взглядом выражая всю сжигающую меня изнутри ненависть, как к этому уродливому служке закона, так и к чертовой худосочной контролерше аэропоезда.
