На этих словах Ланта, обозленная противными воспоминаниями, снова ударила плетью, в этот раз по животу парня. От дикой боли и от вида разреза, оголившего мышцы живота, Целирт заорал изо всех сил. Сглотнув приступ тошноты, Далут отвернулся:
– Что дальше?
– Ланта, ты когда-нибудь убивала человека?
– Нет, – покачала головой девушка.
– Пожалуйста, ну, пожалуйста! Умоляю! Не надо! – запричитал Целирт.
– Конечно, не убивала. Представляешь, Далут, она не сумела справиться с любимым мальчиком Хартеха.
– Рольт жив? – удивился бывший судья.
– Пока да. Ну так что, Ланта, сделай это наконец. Ты же этого хочешь?
В глубине души девушка не была уверена, чего именно хочет, но воспоминания столь отвратной болью травили душу, что она готова была плакать от злости, когда смотрела на Целирта, на его потные руки, которые в ту ночь бесцеремонно гладили ее тело, на его треснувшие губы, которые в ту ночь с усмешкой шептали грязные шутки, на его перепуганные глаза, которые в ту ночь были наглыми и безжалостными.
– Хочу, – Ланта решительно вынула кинжал.
– Нет! – снова закричал связанный парень.
– Тогда сделай это, и тебе станет легче.
Подойдя в Целирту, Ланта прижала кончик клинка к впадине на его груди и, слегка надавив, прошептала:
– Где же та твоя самоуверенность, сила, надменность?
– Я больше не буду, клянусь!
– Ты как ребенок, который возомнил себя взрослым. Так ощути же, что значит на самом деле быть взрослым и отвечать за свои поступки.
Для смелости еще раз вспомнив ту ужасную ночь, Ланта всем телом навалилась на кинжал. После короткой задержки клинок покорно по рукоять вошел в исполосованное ранами тело. Целирт попытался закричать, но жизнь уже покидала его, и сил на крик так и не хватило. Голова его откинулась, взгляд застыл.
Нагнувшись над его лицом, Ланта внимательно смотрела в мертвые глаза Целирта, но увидела только собственное отражение. Это испугало девушку, она бросила кинжал и отошла от стола. Убийство не облегчило ей душу, не избавило от страданий памяти, и не доставило никакого удовольствия.
Обратно в замок Куранитов они ехали не спеша. Первое время Рольт не обращал на друга внимания. Он был поглощен изучением подаренного колдуньей фокусатора – темно-серой кожаной перчатки с нашивкой в виде медвежьей пасти. На нее было наложено много непонятных Рольту заклинаний. Он смог разобрать лишь простейшее: в теплую погоду в ней будет нежарко, в холодную – тепло.
Колдовать с перчаткой было сплошное удовольствие. В ладони мага возникали то огненные, то ледяные, то электрические шарики. Он крутил их в воздухе и бросал в придорожные деревья, чтобы ощутить свою силу. Фокусатор позволял тратить гораздо меньше энергии на заклинания, поэтому можно было усиливать их в несколько раз.
Наигравшись с перчаткой, Рольт наконец повернул голову в сторону едущего рядом друга и не поверил своим глазам: Маркус совершенно изменился. Изменились черты лица, став тверже и грубее, карие глаза потухли и налились суровой тьмой. Изменилась осанка – он сидел, как истинный король, как тот, кто готов повелевать. Изменилось и поведение – Маркус уже не болтал о ерунде, он был сосредоточен и молчалив.
– Что эта ведьма сделала с тобой, друг?
– Не называй ее ведьмой.
– А как мне ее называть? Посмотри, как ты изменился. Здесь точно не обошлось без…
– Называй ее колдуньей, а еще лучше по имени – Сепатия. Договорились? – оборвал его Маркус и снова направил взгляд на дорогу.
