Истинный Монах - страница 28

– Ну же, родной, вынеси меня отсюда.

Конь сделал все, что мог. Рывком он уже, казалось, полностью проскочил под воротами, но те, упав со страшной скоростью, задели и перебили ему круп. Заржав от боли, умирающий конь повалился набок уже за воротами. Рольт слетел с него и ударился плечом о землю. С большим трудом маг приподнялся на изодранных локтях, но никак не мог встать на ноги.

Стражники на стене настороженно наблюдали за Рольтом, но все равно не хотели подходить к нему без прямого приказа. Стрелять из луков они тоже не решались. Даже раненый маг вызывал у них опасения. Прямо перед Рольтом заинтересованно сгрудились те, кто собирался, но не успел въехать в город. От них отделился пожилой монах в изношенном балахоне.

– Вам нужна помощь, – сочувственно сказал он.

Оглядев свою изорванную одежду и обожженную руку, Рольт сплюнул кровь вперемешку с землей. Теряя сознание, он, усмехнувшись, пробормотал:

– Похоже на то.

После отъезда Рольта Маркус остался в одиночестве. Но оно не томило его. Многое нужно было осмыслить, еще большее – переосмыслить. Проще всего и то, и другое делать, когда никто тебе не мешает. Часто он ходил на кладбище, в фамильный склеп, чтобы посидеть в тишине около саркофага сестры.

О том, как жестоко в ту ночь с ним поступила Сепатия, приняв облик Тильды, он хотел думать меньше всего, и именно поэтому думал об этом чаще всего. Два голых женских тела так и стояли перед глазами, руки все еще ощущали их горячую плоть. Неужели в нем жило тайное влечение к сестре? Неужели он на самом деле ничем не отличается от своего похотливого отца?

Не найдя ответа, он с угрюмой душой в очередной раз вышел из склепа, морщась от яркого света солнечного дня. Жизнь не давала ему лишнего времени на размышления, заставляя идти все время вперед. Его уже поджидали стоявшие около могил неподалеку Гуро и Туфон, чтобы рассказать о проблемах, которые, сменяя одна другую, неизменно появлялись каждый день и требовали, чтобы все внимание он уделял им, а не внутренним переживаниям. В какой-то мере это устраивало Маркуса, потому что помогало отвлечься.

– Что? – спросил он, исподлобья глянув на двух людей, которых сам к себе приблизил. Даже свой голос раздражал его, отдаваясь ударом в висках.

– Только что в замок приехали три соседних графа, ваша светлость, – с поклоном сказал Гуро.

– Для чего?

– Хотят засвидетельствовать вам свое почтение, – медленно и официально произнес он. – Они велели передать, что уважают вас и восхищаются вашей смелостью. В эти непростые времена вы показали им пример верности кодексу рыцаря. Их покорила ваша самоотверженная забота о будущем Тамрии. Кроме того, графы привезли подарки и…

– Туфон? – Гуро был хорошим советником, но слишком многословным. Иногда это сильно раздражало Маркуса. Благо, для таких случаев под боком был верный и прямолинейный рыцарь.

– Да просто они хотят присоединиться к нашему заговору против короля.

– А у нас есть заговор против короля?

– После того, как ваш друг Рольт совершил покушение на Тануина, заговор появился сам собой.

– Понятно. Хорошо, Гуро, иди, подготовь прием. Я скоро буду.

– Ваша светлость, – советник еще раз поклонился и пошел к выходу с кладбища.

Разглядывая чью-то могильную плиту, Маркус никак не мог сконцентрироваться, чтобы прочесть написанное на ней имя. Очень непросто принять себя таким, какой ты есть, если тот, какой ты есть, совсем не тот, кого бы тебе хотелось видеть. Однако каким бы ты ни был, есть определенные моральные границы. Если переступишь их, то недовольство собой превращается в отвращение к себе. Маркус сделал этот шаг за грань, и теперь мучился. Пусть он не мог совладать со своим естеством, но тяготящая жизнь все же была в его распоряжении. Когда он вспоминал ночь с Сепатией, то начинал завидовать мертвым и сожалеть, что отец не убил его.