Лица Вомфада и Декмиса Идэль помнила довольно смутно, а Смайрена вообще не видела ни разу – он не появлялся во дворце, и, по слухам, ненавидел политику, предпочитая разводить пчел вместо того, чтобы плести интриги. Тут, однако, присутствовали люди, узнать которых Идэль не могла, как ни старалась – мужчина лет тридцати пяти, высокий и темноволосый, в темной одежде, расшитой золотом; и молодая девушка, черты лица которой имели нечто общее с лицом ее соседа – судя по всему, она приходилась мужчине либо дочерью, либо младшей сестрой. Ее волосы были немного светлее, а длинное коричневое платье так же, как и костюм мужчины, украшено золотой вышивкой. Взгляд у девушки прямой и ясный, Идэль почувствовала в нем решительность и сильную волю. Нечто подобное ощущалось и в ее отце (или все-таки брате?), но в отличие от девушки он не выказывал силу, а прятал ее, его взгляд был почти мягким, даже благодушным… как у сытого тигра.
Мужчина занимал место в конце стола, напротив Шерагана, девушка сидела от него по левую руку. Место между ней и Яльмой было свободно; так же пустовало сиденье между темноволосым мужчиной и министром Авермусом.
Идэль наклонилась к Фольгорму и тихо произнесла, разглядывая вышивку на воротнике Кетрава:
– Мужчина и женщина слева. Я их не знаю. Кто это?
– О! – с многозначительным видом сказал Фольгорм, отправляя в рот кусочек кижума. – До самого последнего времени и я их не знал. Это Эрдан и Дана.
Идэль искоса поглядела на дядюшку.
– Мне это ни о чем не говорит.
– Ай-яй-яй. – Фольгорм осуждающе поцокал языком. – Когда ты в последний раз смотрела на наше генеалогическое древо?
– Довольно давно. К тому же, оно такое огромное, что я никогда не могла запомнить всех. Так кто это?
– Внук Гарабинда, – понизив голос, сказал Фольгорм. – И его дочь. Она родилась уже в изгнании…
Идэль ошеломленно уставилась на двоих людей, занимавших левую часть стола. Услышанное не укладывалось у нее в голове. Мужчина, почувствовав взгляд, посмотрел ей в глаза. Идэль поспешно отвернулась.
– Как они посмели?.. – сдавленным шепотом произнесла она.
– Почему бы и нет? – с преувеличенным легкомыслием откликнулся Фольгорм. – Джейбрина нет, беспокоиться им не о чем… Любопытно, насколько хорошо они информированы: появились уже через несколько дней после его смерти… Похоже, что они держат руку на пульсе событий.
– Не сомневаюсь, что убийство приора – на их совести, – процедила Идэль.
– Ну, я бы не был столь категоричен… – протянул Фольгорм. – Однако ты права – вероятность того, что они приложили к этому руку… весьма велика.
– Либо они, либо Берайни.
– Ты не рассматриваешь еще одну возможность. – Фольгорм привстал, чтобы положить себе салата. Заняв свое место, продолжил все тем же будничным, спокойным голосом:
– Они могли спеться друг с другом.
– Не думаю… Они должны ненавидеть всех нас…
– Позволь тебе напомнить, что мать Гарабинда, Савидель, была из дома Гэал. Именно для того, чтобы перетянуть Гэал – по крайней мере, часть их – на свою сторону, Джейбрин и женился на этой шлюхе Берайни вскоре после того, как была убита его первая жена, Риттайн, от которой происходит наша с тобой ветвь. Риттайн он любил, а брак с Берайни был политическим с самого начала. Ты знаешь, чем все закончилось. Таким образом, обе эти ветви растут из дома Гэал, и у тех и у других есть повод ненавидеть Джейбрина и то правительство, которое он сформировал. Дети Берайни никогда не участвовали в войне с наследниками Гарабинда и личных счетов друг с другом у них нет. Мысль о союзе тут напрашивается сама собой.
